Латышев Николай Петрович (24.10.1900, г. Иваново-Вознесенск Владимирской губернии – 21.10.1976, Воронеж) — экономист, педагог, кандидат экономических наук (1954), доцент (1940). Из рабочих. Участник Гражданской войны. Окончил курсы красных командиров (1920). С 1922 председатель фабкома типографии «Красный Октябрь» в г. Иваново-Вознесенск. В 1938 окончил Институт красной профессуры мирового хозяйства и мировой политики. В 1938-39 2-й секретарь городского комитета ВКП(б) в Воронеже. В 1939-41 и 1946-53 ректор ВГУ. Участник Великой Отечественной войны, комиссар Воронежского добровольческого полка. Почетный гражданин г. Оломоуц (Чехия). В 1954-66 заведующий кафедрой политэкономии ВГПИ, с 1966 доцент кафедры политэкономии ВЛТИ.
Неудачное название на совести редакции. Так спешили, что ничего не согласовали с автором.
То что не вошло в статью о Латышеве для «Берега» из-за объема — воспоминания Размустовой З.И.:
«Организатор послевоенного восстановления университета. Моя мама, в первые послевоенные годы студентка историко-филологического факультета ВГУ, рассказывает, что весь университет помещался тогда в «красном здании» на проспекте Революции. Физики на первом этаже, историки и филологи на последнем. Ректорат в этом же здании. Химикам восстанавливали разрушенный корпус на Фр. Энгельса, сейчас там общежитие. После лекций студенты и преподаватели разбирали завалы разрушенного города — университетские расчистили заваленный обломками зданий кусок проспекта Революции, где потом появился сквер Помяловского с фонтаном и красивый спуск.
Мама запомнила, что Латышев ходил постоянно в военной гимнастерке, так же как и студенты-фронтовики. Был прост в общении и открыт, в любое время можно было обратиться к нему с вопросом или проблемой».
Спасибо Степыниной Александре Евгеньевне, заведующей музеем истории ВГУ — она передала нам в электронном виде личное дело Латышева Николая Петровича.
«Гвардейская слава земляков» Н. П. Латышев комиссар полка
Гудит улица, ритмично вздрагивает асфальт. Четко отбивая шаг, идет колонна рабочих. За ней — вторая, третья, четвертая… Промасленные спецовки, грубая обувь, усталые суровые лица. Люди только что отстояли смену у станков. — Раз, два, левой! Раз, два, левой! — подбадривает строй звонкий голос. Шаг становится еще четче, и колонны выходят на центральную магистраль города. Впереди вспыхивает песня. Ее подхватывают все колонны. Из конца в конец могучей нарастающей волной гремит призыв:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Это поют ополченцы-воронежцы. Их монолитные ряды, твердый шаг, мужественные лица отражают непреклонную решимость одолеть врага, свойственную всему нашему народу с первых дней Великой Отечественной войны. Вспоминая Воронеж тех дней, я вижу очереди у призывных пунктов, эшелоны с новобранцами, домохозяек, заменивших мужей у станков, подростков, спешащих на работу. Призыв Коммунистической партии «Все для фронта, все для победы!» стал боевым лозунгом для каждого воронежца. Интересами защиты Родины было продиктовано и решение бюро Воронежского обкома ВКП(б) от 5 июля 1941 года о создании народного ополчения. Через несколько дней в городе была сформирована ополченческая дивизия. В ее ряды встало свыше двадцати тысяч человек. Личный состав в подразделениях часто менялся: одни уезжали на восток вместе с эвакуируемым заводом или учреждением, другие уходили в армию, а на их место в ополченческий строй становились новые люди, и численный состав полков оставался в основном неизменным. И все же дивизия, комиссаром которой я был, не являлась боевым подразделением. А люди рвались на фронт, и действующая армия нуждалась в пополнении. Мы все больше склонялись к мысли о необходимости отобрать часть ополченцев, создать из них боевое формирование и отправиться на фронт. 6 августа 1941 года в штабе дивизии, помещавшемся в доме № 39 по улице Орджоникидзе, состоялось совещание политработников частей и подразделений. Когда все разошлись, заместитель командира дивизии полковник М. Е. Вайцеховский сказал мне: — Думаю, комиссар, из нашей дивизии не будет прока… Надо или перевести личный состав на казарменное положение со всеми вытекающими из этого последствиями, или отобрать самых крепких и создать боевой полк, который в ближайшее время можно подготовить для отправки на фронт Мы тут же составили об этом совместную записку в обком партии, и вечером я вручил ее первому секретарю обкома В. Д. Никитину. Ознакомившись с докладной, Владимир Дмитриевич сказал: — Дело стоящее, обсудим на бюро. Лично я приветствую. Утром 10 августа меня вызвали к Никитину. Когда я вошел в кабинет Владимира Дмитриевича, он держал в руках запечатанный пакет. — Вчера состоялось заседание бюро обкома, — сказал Никитин. — Мы просим Государственный Комитет Обороны разрешить сформировать боевой полк из народных ополченцев и подготовить его к отправке на фронт. Наше решение направлено фельдсвязью в ЦК партии и в Комитет Обороны. Через час-полтора с аэродрома летит в Москву самолет. Для вас заказано место. В этом пакете — наше ходатайство. Будьте настойчивы, всеми силами добивайтесь осуществления задуманного дела. С этими словами Никитин вручил мне пакет и командировочное удостоверение. На другой день я был в Государственном Комитете Обороны. Генерал-лейтенант Е. А. Щаденко встретил меня приветливо. Он сказал, что уже знаком с решением бюро Воронежского обкома партии. Попросив подождать его, Щаденко отправился к И. В. Сталину. Через час он возвратился и сообщал, что Иосиф Виссарионович одобрительно отозвался об инициативе воронежцев и дал соответствующее указание. Я вернулся в Воронеж с копией приказа командующему Орловским военным округом. В приказе было сказано, что Воронежскому обкому партии разрешается сформировать полк из добровольцев народного ополчения, а военному округу предписывается обмундировать, вооружить полк и включить его в одну из формирующихся дивизий. Командиром полка бюро обкома партии утвердило полковника М. Е. Вайцеховского, комиссаром — меня. Мы приступили к формированию полка. Для зачисления в него каждый коммунист-доброволец должен был получить разрешение своей партийной организации. Подбором командно-политического состава занимались секретарь обкома ВКП(б) А. М. Некрасов, заведующий отделом кадров обкома А. А. Васильев, заведующий военным отделом горкома партии Н. И. Макаревич, секретари райкомов партии С. Д. Хитров, К. И. Сохин и другие. На политическую работу в полк были направлены опытные коммунисты. Так, инструктором по пропаганде стал заместитель заведующего отделом обкома партии М. В. Поваляев, политруком 120-миллиметровой минометной батареи — инструктор обкома П. Д. Воротилин. Всего в полк пришло шестнадцать работников обкома партии. Ответственным секретарем парторганизации полка был назначен секретарь райкома партии А. Ф. Иванов. Политруками рот и парторгами спецподразделений стали заведующие отделами, инструкторы райкомов, секретари крупных парторганизаций города: А. М. Попов, Ф. М. Хренов, А. А. Мирошниченко, А. П. Кафанов и другие. Тщательно отбирались и командирские кадры. Полковник Вайцеховский лично беседовал с каждым командиром. Сам он прошел суровую боевую школу: в годы гражданской войны в рядах Красной Армии сражался на Урале, под Царицыном, в Закавказье и Средней Азии. Командовал полком, бригадой, сводными отрядами, был несколько раз ранен, награжден двумя орденами Красного Знамени. Под стать командиру был и начальник штаба полка, герой гражданской войны, бывший начальник отдела боевой подготовки областного «Осоавиахима» А. Т. Худяков. До этого Вайцеховский и Худяков не были лично знакомы. Но вскоре выяснилось, что на дорогах гражданской войны пути их то дело скрещивались, биографии судьбы были во многом схожими. Михаил Емельянович родился в 1896 году, Александр Тимофеевич — в 1897-м. В империалистическую войну оба были прапорщиками. Оба добровольно вступили в Красную Армию, оба мужественно защищали Советскую власть и одним приказом Реввоенсовета республики 17 октября 1923 года награждены орденами Красного Знамени за героизм в боях на Кавказе. В конце 1923 года А. Т. Худяков сформировал 4-й Азербайджанский полк, а через несколько месяцев, когда он заболел тропической малярией, этим полком стал командовать М. Е. Вайцеховский. Много лет спустя, когда над Родиной снова нависла угроза, пути боевых командиров сошлись в Воронежском добровольческом коммунистическом полку. Формирование полка проходило в Первомайском саду. Сюда приходили коммунисты и комсомольцы, получившие в райкомах партии путевки в формирующийся полк. Штатное расписание не позволило зачислить в полк всех желающих, многим пришлось отказать. Лучшие кадры отдавал город своему полку. Приходили люди самых различных профессий и возрастов, от 18 до 50 лет: рабочие и артисты, студенты и преподаватели, железнодорожники и шоферы, служащие различных учреждений и партийные работники. Некоторые из них участвовали в гражданской войне, другие — в боях на Хасане, Халхин-Голе, Карельском перешейке. Были люди, отслужившие срок в кадрах Красной Армии, и юноши, никогда не державшие в руках винтовку. Всего Воронеж послал в полк 3345 человек, из них 3045 коммунистов. Около 300 человек, главным образом специалистов и командиров, дали Воронежский облвоенкомат и Тамбовское пехотное училище. Среди выпускников училища оказалось много воронежцев — Николай Сабуров, Игорь Соловьев, Иван Сазонов, Александр Туренко, Степан Тремчачев, Владимир Трефилов, Николай Хитев, Василий Пушкин и другие. И вот полк полностью сформирован. Ему был присвоен номер 1098. Полк вобрал в себя все лучшее, что было в дивизии народного ополчения. В приказе № 1 по полку от 21 августа 1941 года говорилось: «Полк оправдает то огромное доверие, которое на него возлагают партия, Советское правительство, рабочие, служащие и общественные организации г. Воронежа, передавшие в состав полка лучших своих товарищей. Полк должен в совершенстве овладеть боевой подготовкой и будет в бою крепкой и бесстрашной частью героической Красной Армии». Местом дислокации полка были определены поселки Сомово и Сосновка. Здесь, на поляне соснового бора, и состоялось первое полковое партийное собрание. На нем присутствовали секретари Воронежского обкома партии В. Д. Никитин и А. М. Некрасов. Обсуждался вопрос «О задачах партийной организации по обеспечению успешной боевой подготовки полка». Коммунисты решили в кратчайший срок овладеть военным делом. Началась упорная боевая учеба. Пехотинцы изучали тактику ведения боя, саперы ремонтировали дороги и наводили мосты, артиллеристы и минометчики учились разить врага своим оружием. Однако выполнить полностью намеченную программу обучения не удалось. 13 сентября в Воронеж прибыла для пополнения прославленная в боях под Минском и Ельней 100-я ордена Ленина стрелковая дивизия генерал-майора И. Н. Руссиянова. Мы получили задание к утру 14 сентября отобрать для 100-й дивизии две тысячи коммунистов из состава нашего полка. Всю ночь секретарь обкома А. М. Некрасов и командование полка отбирали людей. На рассвете эта трудная работа была закончена. Трудная потому, что хотелось дать в дивизию хорошие кадры и в то же время сохранить костяк только что созданного полка. Едва мы с грустью проводили однополчан в Воронеж, как дежурный по полку передал: — Комиссара к телефону! Звонил В. Д. Никитин. Зная желание воронежцев-добровольцев выступить на фронт «своим полком», он связался со Ставкой и добился разрешения влить наш полк в дивизию Руссиянова целиком. Об этом Никитин и сообщал по телефону. Отряды ушли недалеко. Когда, догнав их на газике, я подал команду «Кругом марш!» и сообщил, в чем дело, раздались радостные восклицания, вверх полетели пилотки. Так наш полк в полном составе влился в 100-ю ордена Ленина стрелковую дивизию и стал называться 4-м Воронежским стрелковым полком. Четвертым потому, что в дивизии уже было три полка. Наш оказался сверхштатным. Впоследствии из-за этого часто возникали недоразумения при переходе дивизии из одной армии в другую. И генерал-майору Руссиянову не раз приходилось разъяснять, почему его дивизия имеет одним стрелковым полком больше, чем все остальные дивизии Красной Армии. В тот же день на широкой просеке среди молодого сосняка командование дивизии принимало полк. С подъемом промаршировали воронежцы, показав безупречную строевую подготовку. От комиссара дивизии К. И. Филяшкина я узнал, что получен приказ о следовании дивизии в район г. Лебедина Сумской области. 16 сентября в 18 часов началась погрузка полка в эшелоны. Проводить своих добровольцев пришли на станцию Сомово представители партийных и общественных организаций Воронежа. Гремел оркестр. Раздавались залпы прощальных салютов. На станции Масловка получили оружие: самозарядные винтовки СВТ, станковые и ручные пулеметы, патроны, гранаты, минометы, мины. Автоматов ППШ получили всего три, станковых пулеметов — половину того, что было необходимо. Артиллерия полка состояла всего из двух 76-миллиметровых короткоствольных орудий. Ни противотанковых орудий, ни противотанковых ружей полк не получил. Телефонного провода еле хватило, чтобы связать машинистов паровозов с начальниками эшелонов. Но дух полка был высок, мы были готовы к любым испытаниям. Эшелоны шли на запад. Под мерный стук колес бойцы изучали только что полученное оружие, особенно новинку того времени — десяти зарядную винтовку СВТ. А в тамбурах вагонов, на площадках несли свою службу наблюдатели и часовые. Полк приближался к фронту и был готов в любую минуту дать отпор врагу. На станции Малиновка нашим пулеметчикам удалось сбить немецкий самолет, атаковавший эшелон. Вот и станция Лебедин. Разгружались в полной темноте под рокот немецких самолетов. В садике возле станции М. Е. Вайцеховский поставил задачу командирам батальонов и спецподразделений, и колонны одна за другой пошли на запад, направляясь к району сосредоточения — деревне Ольшаны (Ольшана). Мы с инструктором политотдела дивизии старшим политруком Н. Ф. Сокольчиком немного задержались на кордоне Михайловском для составления и отправки в штаб дивизии первого фронтового политдонесения и догнали полк на последнем привале перед Ольшанами. В Ольшанах подразделения изучали боевой приказ, готовились к предстоящим боям. Замаскировался полк хорошо. Много раз немецкие бомбардировщики пролетали над нами, но полк не обнаружили. Бомбили они все, что двигалось по дороге на город Недригайлов. В 17 часов полк начал марш на Недригайлов. Обстановка на этом участке фронта была тяжелая. Еще 11 сентября танковая группа противника прорвалась в Ромны и Грайворон. Армии, входившие в состав Юго-Западного фронта, дрались в окружении. Штаб фронта тоже был окружен в районе Пирятина. Нашей дивизии совместно с другими соединениями предстояло нанести фланговый удар по Ромнам и приостановить продвижение противника на Харьков и Сумы. Воронежский полк получил приказ занять оборону на западном берегу реки Сулы и закрыть путь врагу на Недригайлов. В эти дни в дивизию пришла радостная весть: приказом Народного Комиссара Обороны СССР от 18 сентября 1941 года четыре стрелковые дивизии, отличившиеся в боях на западном направлении, первыми в Красной Армии получили наименование гвардейских. С этого дня 100-я дивизия стала именоваться 1-й ордена Ленина гвардейской стрелковой дивизией. Воронежцам, только что влившимся в прославленное соединение, предстояло в боях оправдать высокое звание гвардейцев. И они оправдали его в первых же схватках с врагом 21—23 сентября. Случилось так, что группировка войск, предназначенная для удара на Ромны (кавалерийский корпус генерала П. А. Белова, три отдельные танковые бригады, 1-я гвардейская стрелковая дивизия И. Н. Руссиянова и 1-я мотострелковая дивизия полковника А. И. Лизюкова), не успела полностью сосредоточиться. А ждать было нельзя. Поэтому в наступлении на Ромны участвовали только 5-я и 9-я кавалерийские дивизии, одна танковая бригада и не полностью наша дивизия. Прорвать такими силами фронт противника не удалось. Однако наши упорные атаки заставили немецкое командование стянуть на этот участок много дивизий. Тем самым был ослаблен нажим гитлеровцев на окруженные армии Юго-Западного фронта. В результате большинство частей 21-й и 26-й армий вырвались из вражеского кольца. Немецкие войска перешли в наступление под Ромнами с целью окружить и уничтожить нашу группировку. Кавалерийский корпус генерала Белова, танковая бригада и наша дивизия получили приказ отойти на реку Псёл. Воронежский полк действовал в арьергарде. Прикрывая отход других частей, он вел тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника. Первыми вступили в бой 1-й и 2-й стрелковые батальоны нашего полка и полковая артиллерия. На реке Суле немцы попытались сбить с позиций 1-й батальон, обрушив на него массированный огонь орудий и минометов. Затем последовала атака пехоты и танков. Но воронежцы не дрогнули. Полковая батарея, ведя огонь прямой наводкой, подбил танк, уничтожила 3 орудия, автомашину и наблюдательный пункт противника. Особенно отличились командир орудия сержант Алексей Шерстников и наводчик Евгений Веденев. Разведчики в этот день уничтожили 20 мотоциклов с автоматчиками. К вечеру был получен приказ: 3-му батальону занять Липовку и оседлать дорогу Ромны — Харьков, а остальным подразделениям оборонять населенный пункт Погожая Криница. Рано утром 22 сентября 3-й батальон под командованием капитана Георгия Яковлевича Хаустова пошел в атаку. Немцы открыли огонь из орудий и минометов, вызвали авиацию, двинули в контратаку танки и пехоту. Разгорелся ожесточенный бой. На помощь стрелкам подоспели наши танки. Полковник Вайцеховский на броне танка вел в атаку 8-ю и 9-ю роты. В тот день бойцы, командиры и политработники Воронежского полка убедительно доказали, что они не зря носят звание гвардейцев. Политрук 7-й роты Алексей Васильевич Гаврилов, получив ранение, продолжал идти в боевых порядках стрелков. Пулемётный взвод лейтенанта Георгия Ермолаевича Кобякова успешно отражал атаки немцев на фланге батальона. Раненый командир взвода руководил бойцами до тех пор, пока его не унесли с поля боя. Отважно действовал и политрук 9-й роты Василий Кузьмич Кафанов, раненный в этом бою. Уже стемнело, когда я возвратился в штаб. Полковника Вайцеховского не было. Обеспокоенный отсутствием командира полка, я приказал послать к месту боя под Липовкой взвод на грузовике, а потом подписал боевое распоряжение об отходе на новый рубеж обороны. 1-й батальон, спецподразделения и штаб полка двинулись по дороге к селу Сакуниха. Близился рассвет. До Сакунихи оставалось 3—4 километра, когда на дороге показалась крестьянская подвода, а рядом с ней высокая фигура Вайцеховского. На подводе лежало противотанковое ружье и коробка с патронами к нему. Это было первое противотанковое ружье в нашем полку. Михаил Емельянович ночью где-то встретился с командиром дивизии, и тот передал ему ружье. Одновременно Руссиянов приказал полку овладеть Сакунихой. Передав этот приказ командирам подразделений, Вайцеховский добавил: — Мы должны сдержать врага во что бы то ни стало. Полковник выглядел очень уставшим. На рассвете мы с командиром 1-го батальона Василием Александровичем Петровым повели подразделения в атаку на Сакуниху. Бой длился с раннего утра до десяти часов вечера непрерывно. В нем участвовали все спецподразделения полка: рота связи, саперная рота, рота противовоздушной обороны, пешие разведчики, комендантский взвод и даже взвод музыкантов. Вместе с бойцами сражались штабные командиры во главе с капитаном А. Т. Худяковым. Услышав сильную стрельбу на левом фланге батальона, я лощиной поспешил туда. Когда до сражавшихся на бугре оставалось метров двести, меня догнал на машине комиссар дивизии К. И. Филяшкин. Узнав, что я иду на левый фланг батальона, он рассердился: — Разве так воюют? Командир в бою, комиссар в бою, начальник штаба в бою! А управлять полком кто будет? Мы дали телефонную связь в крайнюю хату хутора, а там никого нет. Немедленно организуйте командный пункт, постарайтесь вызволить из боя начальника штаба и штабных командиров. Садитесь-ка в грузовик, я вас подвезу, — смягчился Кирилл Иванович. Через полтора часа приказ был выполнен. Почти весь день я бичевал себя за то, что в горячке наступления предал забвению свои основные, комиссарские обязанности. Больше такой опрометчивости я никогда не допускал. В середине дня на командный пункт прибыл командир 2-го батальона младший лейтенант С. И. Заломов. С ним было 78 человек. Он доложил, что 6-я рота охраняет штаб дивизии, а часть бойцов и командиров вышла из окружения с 355-м полком. Накормив людей, он занял оборону. На душе повеселело: есть резерв, есть связь с батареей и 1-м батальоном, заработал штаб, составляются списки убитых и раненых, налажена эвакуация раненых в тыл. А бой под хутором Шевченко и Сакунихой все гремел. По единственной не перерезанной врагом дороге отходили наши части: артиллерия, конница, танки, пехота, автомашины с военным имуществом. И враг не мог воспрепятствовать этому, так как воронежцы сковали его под Сакунихой. Высокую стойкость и отвагу проявили они в этом бою. Смертью храбрых пали помощник начальника штаба полка капитан С. 3. Швецов, политрук роты противовоздушной обороны П. И. Литаврин, автоматчик Павлов, был тяжело ранен политрук роты связи А, М. Попов. За бои под Сакунихой многие воины полка получили правительственные награды. Орденом Красного Знамени были награждены командир 1-го батальона В. А. Петров, политрук роты связи А. М. Попов, орденом Красной Звезды — М. А. Голыман. С наступлением темноты бой под Сакунихой стал затихать. Поступило распоряжение комдив скрытно оторваться от противника, переправиться через реку Хохол и следовать на юго-восточную окраину города Лебедина. Маневр удался. В Лебедине к нам присоединился 3-й батальон. Он был отрезан танками и пехотой противника в районе Липовки и понес большие потери. В первых боях за рекой Сулой, под Липовкой и Сакунихой полк потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1114 человек — почти третью часть своего состава. Но он сдержал натиск превосходящих сил противника и обеспечил отход нашей армейской группировки на новый рубеж. В Лебедине полк приводил себя в порядок. 2-й батальон получил задачу оборонять село Веприк, а 3-й на участке 85-го полка 26 сентября провел ночной поиск. Разведка прошла удачно, были захвачены пленные и трофеи. Батальон потерь не имел. В Лебедине мы получили первое пополнение: Воронежский обком партии прислал 16 политработников. Двух назначили в наш полк: Е. И. Болдырева — политруком роты ПВО вместо погибшего П. И. Литаврина, а В. Н. Букреева — политруком 9-й роты вместо раненого А. П. Кафанова. 27 сентября поступил приказ: полку без 2-го батальона, оборонявшего Веприк, выступить на Михайловку и сменить в обороне 331-й стрелковый полк. В течение нескольких дней дивизия отражала атаки гитлеровцев на широком фронте: Михайловка — Лебедин — Веприк. Сдерживая натиск врага, подразделения части переходили в контратаки. Так, на рассвете 2 октября 3-й батальон выбил фашистов из деревни Грунь. Было захвачено много пленных, 17 автомашин с военным имуществом и более 100 мотоциклов, В. П. Толоконников, политрук батареи Пять дней гитлеровцы яростно атаковали деревню, пытаясь вернуть утраченные позиции, однако успеха не добились. Гвардейцы-воронежцы сражались героически. Умело руководил своими подразделениями комбат Г. Я. Хаустов. Политрук А. Ф. Иванов, неоднократно водивший красноармейцев в контратаки, в последней схватке был ранен. Беспощадно бил врага и геройски погиб замполитрука Гребенюк. Будучи тяжело раненным, командир 1-й пулеметной роты А. А. Михайличенко продолжал вести бой. Самоотверженно действовали политрук 9-й роты В. Н. Букреев, санинструктор 7-й роты Г. П. Томашевский. В бою под Липовкой Г, П. Томашевский вынес с поля боя 20 бойцов, в бою под деревней Грунь — 6. Четырнадцать суток 1-я гвардейская дивизия на реке Псёл держала оборону на фронте протяженностью в 35 километров. 6 октября гитлеровцам все же удалось прорваться на участке 295-й дивизии, нашего левого соседа. Они форсировали Псёл и вышли на наш фланг, но здесь встретили упорное сопротивление воинов 85-го полка и нашего 2-го батальона и были отброшены. Затем, однако, противник снова навалился на нашего левого соседа и заставил его отступить на сорок километров. В это же время наш правый сосед, 2-й кавалерийский корпус, по приказу командования был переброшен на другой участок фронта. Воспользовавшись этим, гитлеровцы продвинулись на глубину до восьмидесяти километров. Таким образом, 1-я гвардейская дивизия оказалась в тылу врага, и вынуждена была вести тяжелые бои с его превосходящими силами. 8 октября поступил приказ об отходе к новому оборонительному рубежу. К этому времени дивизия была уже почти в замкнутом кольце. Отдельные подразделения оказались окруженными, изолированными от основных сил своих частей. Один взвод 1-го батальона полностью погиб, ведя неравный бой в селе Васильевка. Только четверть века спустя при ремонте здания спиртозавода был обнаружен дневник коммуниста Вячеслава Дергунова, из которого выяснились подробности героической гибели взвода воронежцев. Полк продолжал отходить на восток, то и дело вступая в схватки с превосходящими силами гитлеровцев. Бои шли тяжелые, изнурительные. Особенно трудно приходилось саперам роты лейтенанта П. А. Сукачева. Они отходили последними, взрывая за собой мосты, минируя дороги. Героически действовали саперы Лавров, Ф. Застрогин, С. Петров, Н. Бакулин. Командовал этим отделением И. Я. Цапок, человек энергичный и инициативный. Когда полк занял оборону в районе села Жигайловка, 1-й батальон капитана В. А. Петрова 14 октября получил задачу овладеть хуторами Мозговой и Бездетково и станцией Баромля. Батальон смело атаковал немцев, вышел к станции Баромля, захватил пленных и трофеи, уничтожил до роты противника. Вскоре полк получил приказ отойти, а 1-й батальон так и остался в тылу противника. Около недели он совершал героический рейд по тылам врага, но в конце концов нашел брешь и соединился с полком. В штаб полка продолжали поступать донесения о мужестве воронежцев. Старшина 6-й роты П. И. Калинин по собственной инициативе с группой бойцов ударив во фланг немцам, окружившим батальон 331-го полка в районе станции Баромля, и помог ему вырваться из кольца. Когда 6-я рота находилась в окружении в селе Полтавский Бобровик, Калинин под носом гитлеровцев провел повозку с боеприпасами и продуктами, накормил бойцов и принял личное участие в бою. П. И. Калинин был награжден орденом Красного Знамени. Командир взвода 1-й роты старшина П. Д. Хряпин в бою под хутором Бездетково отбил немецкий обоз. Раненный, он продолжал руководить подразделением до конца схватки. Ратный подвиг старшины был отмечен орденом Красной Звезды. Командир дивизии поставил перед Воронежским полком задачу — одним батальоном оборонять Замостье, а остальными силами прорвать вражеское кольцо в Ивановских Лисицах и выйти к городу Хотмыжску. Полковник Вайцеховский, внимательно изучив обстановку, принял решение пройти мимо Ивановских Лисиц, повернуть на север, переправиться по мосту через реку Ворсклу. Маневр был проведен безупречно. Воронежцы без боя вышли из окружения и, взорвав за собой мост, сосредоточились в Хотмыжске. Немцы бросили было на город танки и пехоту, но форсировать Ворсклу под огнем гвардейцев не решились. По раскисшим от непрерывных дождей дорогам полк отходил к Белгороду. Этот марш был особенно тяжелым. За час проходили не более километра. Мы входили в Белгород с запада, а немцы уже подступали к нему с юга и юго-запада. Два дня, 23 и 24 октября, воронежцы вместе с батальоном 85-го полка и несколькими экипажами танковой бригады обороняли Белгород, но под натиском превосходящих сил противника вынуждены были отступить. Когда на рассвете 25 октября мы покидали город, он был объят пламенем. Фашисты беспощадно бомбили и обстреливали из орудий жилые кварталы. В последний момент наши саперы взорвали военные объекты и мост через Северный Донец. Еще вечером 24 октября был получен приказ командующего 21-й армией генерала В. Н. Гордова сосредоточить Воронежский полк в лесу восточнее Белгорода у группы домиков под названием Белгородская Дача, затем отойти в направлении станции Новый Оскол. В это время правая колонна 1-й гвардейской дивизии выходила из окружения. В ней были и два наших батальона. Усилия немцев разгромить эту колонну не увенчались успехом. Батальон В. А. Петрова и комендантский взвод дивизии при поддержке артиллерийского дивизиона нанесли немцам неожиданный удар и вынудили их отступить. Через образовавшуюся брешь наши части 28 октября вырвались из кольца. Воронежский полк сосредоточился в шести километрах от города Корочи в районе села Клиновец. Бои на нашем участке фронта постепенно затухали. Чувствовалось, что наступательная мощь противника иссякла. Правда, и наши силы к этому времени заметно убавились. Но понесенные потери не были напрасными. Линия фронта стабилизировалась. Наши части имели возможность привести себя порядок. 24-ю годовщину Октября мы встретили в сравнительно спокойной обстановке. В штабе появилась радиостанция. Собравшиеся около нее, командиры и политработники слушали доклад И. В. Сталина на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся, а на второй день — и его речь с трибуны Мавзолея на параде частей Красной Армии. Эти выступления руководителя Коммунистической партии и Советского государства произвели на нас сильное впечатление. И. В. Сталин подвел итоги хода войны за четыре месяца, дал анализ причин наших временных неудач, поставил перед народом армией задачи. В подразделениях проводились беседы, Готовясь к новым схваткам с врагом, воины-воронежцы клялись, что не пожалеют сил для победы над немецко-фашистскими захватчиками. Стояла осенняя распутица. Дороги настолько развезло, что всякое движение по ним фактически прекратилось. На участке Короча — Клиновец скопилось огромное количество машин тыловых частей 40-й и 21-й армий. Машины увязли в грязи почти до бортов, горючего не было. Надо было принимать срочные меры для спасения транспорта. Эту задачу командование возложило на штаб Воронежского полка. Была налажена доставка горючего на самолетах У-2 и с помощью тракторов-тягачей. На помощь шоферам мобилизовали весь личный состав полка. Несколько суток подряд днем и ночью проводилась эвакуация машин с грузами. Удалось вытащить из грязи и отправить в тыл тысячи грузовиков с ценным имуществом. Командующий 21-й армией объявил воронежцам благодарность. Во время пребывания в Клиновце создалась возможность обстоятельно проанализировать действия полка в минувших боях и походах, извлечь уроки из ошибок и промахов. Воронежцы с честью выдержали боевое крещение, окрепли духом в тяжелой борьбе, .приобрели опыт, стали более собранными и дисциплинированными. Об этом Михаил Емельянович Вайцеховский не без удовольствия говорил во время бесед с личным составом. В те дни в помещении штаба иногда устраивались небольшие концерты. Приходил баянист, кто-нибудь из артистов. С особым удовольствием все слушали стихи, которые читал Валентин Панафидин. Неизменным успехом пользовался красноармеец Николай Колмаков-Любимов, бывший артист Воронежского театра музыкальной комедии. В те дни мы особенно сблизились с Вайцеховским, часто беседовали, и я многое узнал о Михаиле Емельяновиче. Как-то мы проговорили с ним почти всю ночь. Он рассказал о своих злоключениях, когда его по недоразумению отстранили от должности командира полка. Было очень обидно, но духом я не пал, — говорил Михаил Емельянович. Он вообще не падал духом, не склонял головы перед невзгодами. На фронте Вайцеховский ходил по полю боя в полный рост под сильным обстрелом. Я не раз упрекал его за это. — Привычка, еще с гражданской войны, — отшучивался Михаил Емельянович. — Знаешь, комиссар, я боюсь, что если лягу под пулями или осколками, то потом не встану. А смерть, что ж, она всегда ходит за солдатом. Откровенно говоря, я к ней уже привык. Я ведь еще в гражданскую был «расстрелян», да вот, видишь, хожу. В эту ночь Михаил Емельянович рассказал мне давнишнюю историю о своем «расстреле». Воевал он тогда в Средней Азии. Как-то басмачи совершили налет на тылы бригады и взяли в плен несколько работников политотдела. Среди них оказалась и жена Вайцеховского. — Красивая была моя Тоня, очень любил я ее. Прямо места не находил себе, когда узнал, что она в плену. По моему приказу бойцы обложили аул. Басмачам был предъявлен ультиматум: доставить пленных живыми и невредимыми, иначе аул будет сметен с лица земли. Вот ведь что придумал, сам теперь поражаюсь… Кончилась эта операция трибуналом. Приговорили меня к расстрелу. Спасибо, выручил Серго Орджоникидзе. Ох, и досталось мне от него тогда! Но потом он дал мне трудное задание. Сказал: «Выполнишь — отменим приговор трибунала». Боевым делом искупил я свою вину. Вернули мне доверие, снова стал я командовать бригадой. С тех пор поумнел… А вот бояться смерти так и не научился. Полк по-прежнему стоял в обороне. Но воины ходили в тыл врага, атаковали населенные пункты. Особой дерзостью атак отличался 3-й батальон под командованием капитана Г. Я. Хаустова. Были захвачены деревни Верхний Ольшанец, Неклюдово, Шейна. 28 ноября, совершив 80-километровый марш, полк сосредоточился в Волоконовке. Дивизия перебрасывалась на другой участок фронта. 2 декабря был торжественный день: дивизии вручалось гвардейское знамя. Честь принимать его выпала Воронежскому полку. Из Волоконовки части дивизии перебазировались в новый район. Выгрузившись на разъезде Прокуроров южнее станции Тербуны, Воронежский полк сосредоточился в близлежащих населенных пунктах — Селезневке, Прокуроровке, Николаевке. 5 декабря 1941 года началось наступление наших войск под Москвой. Дивизия действовала в составе оперативной группы Юго-Западного фронта, на которую была возложена задача разгромить елецкую группировку врага. Воронежский полк, действовавший в первом эшелоне дивизии, 7 декабря занял Надеждино и Богатые Плоты, захватив у врага два орудия и два пулемета. Оставив в заслоне 2-й батальон, полк устремился (на Стрелецкое — большое село километрах в двадцати северо-западнее Долгорукова. Прикрыться со стороны Долгорукова было крайне необходимо, так как там оставалась группа фашистских войск. Бой полка за Стрелецкое против превосходящих сил противника — образец мужества и беззаветной храбрости воронежцев. Вот как он проходил. На рассвете 8 декабря разведка полка ворвалась на восточную окраину Стрелецкого и захватила группу солдат 13-го пехотного полка 45-й немецкой пехотной дивизии. От них мы впервые услышали ставшее потом распространенным восклицание «Гитлер капут». До сих пор пленные обычно вели себя нагло, на допросах отказывались отвечать. Теперь они были так перепуганы и словоохотливы, что даже вызывали чувство омерзения. Немцы, укрепившиеся в возвышенной части села Стрелецкого, бешено защищались. У них была очень выгодная позиция: постройки из дикого камня они превратили в огневые точки, на колокольне стояли крупнокалиберные пулеметы. Враг превосходил нас численно. Из села Грызлое по наступающим било свыше двадцати орудий, а из деревни Свишня вели огонь тяжелые минометы. У нас же было всего два орудия. В разгар боя за Стрелецкое противник, окруженный в Долгорукове, прорвал боевые порядки 2-го батальона. В тылу полка появилось до двух батальонов вражеской пехоты, два противотанковых дивизиона, артиллерийская батарея, до двадцати минометов. Неожиданно немцы появились и на бугре близ командного пункта. — Комиссар, — сказал полковник Вайцеховский, — я буду продолжать наступление, а ты займись 2-м батальоном и этими бродячими немцами. Орудийный расчет сержанта Шерстникова открыл беглый огонь по прорвавшейся группировке противника. Наводчик Корсяков был мастером своего дела: снаряды рвались в гуще врагов. Немцы попятились. Мы с начальником штаба Худяковым поскакали во 2-й батальон. В небольшой лощине, куда спустились цепи отходящего батальона, всего в 400—500 метрах от командного пункта полка, нам удалось остановить бойцов, организовать контратаку. Под натиском воронежцев фашисты кинулись врассыпную, оставив на поле боя много убитых и раненых и упряжки с орудиями. Выделенные командиром дивизии истребительные отряды из подразделений второго эшелона преградили вражеской группировке путь на запад и юго-запад. В конечном счете, гитлеровцы были рассеяны и почти полностью уничтожены, а весь их обоз, все противотанковые орудия стали трофеями Воронежского полка. Угроза с тыла была ликвидирована. Ночью командование полка расположилось в одном из домов в восточной части Стрелецкого. Мучительно хотелось спать. Но не успели отдохнуть и часа, как запищал зуммер. Командир 2-го батальона майор Григорьев докладывал, что справа по лощине движутся немецкие танки. — Не может быть у немцев здесь танков, — сердито проговорил в трубку командир полка. Мы с начальником штаба А. Т. Худяковым отправились в расположение 2-го батальона. На месте выяснилось, что немецкая колонна грузовиков и тягачей с орудиями пыталась вырваться из кольца. Наши бойцы, услышав в овраге рев моторов, открыли огонь и остановили врага. Мы насчитали в овраге 55 грузовых автомашин и 29 противотанковых орудий. В одной из легковых машин оказалось генеральское обмундирование, ящик с лимонами. Между трупами гитлеровцев валялись винтовки, автоматы, несколько крупнокалиберных пулеметов. Это были остатки «бродячей» группы противника. Танков не было: красноармейцев ввел в заблуждение рев буксующих машин. Семь немецких противотанковых орудий стали на огневые позиции Воронежского полка. И полетели фашистские снаряды (а их было немало!) в фашистов. Чтобы избежать дальнейших потерь при овладении Стрелецким, полковник Вайцеховский приказал разведчикам и роте автоматчиков мелкими группами просочиться в тыл противника и перерезать все дороги, ведущие к селу. Услышав у себя в тылу стрельбу, немцы растерялись и стали отходить. Воспользовавшись этим, наши подразделения овладели Стрелецким и уничтожили почти весь немецкий гарнизон. В селе Грызлов, расположенном в трех километрах западнее Стрелецкого, были захвачены еще 23 немецких орудия, 14 мотоциклов, 6 станковых пулеметов. Немцы не успели снять и средства связи. Велика была радость жителей освобожденного села. В одной из изб наши воины нашли девушку лет пятнадцати, жестоко избитую немцами за то, что она не хотела отдать им свои валенки. Крестьяне были начисто ограблены, многие убиты. Советские воины передали населению захваченное у немцев продовольствие, вернули все награбленное врагом. Немало и наших товарищей полегло в бою за Стрелецкое. Вечным сном спят в братской могиле гвардейцы-воронежцы Григорий Занкевич, Алексей Черкасов, Павел Келармейцев, Сергей Гончаров, Алексей Гончаров, Николай Смирнов, Захаров, Арнаутов и многие другие. Преследуя противника, Воронежский полк форсировал реку Сосну под Черново-Пятницким, овладел железнодорожными станциями Измалково и Хомутово, многими селами и деревнями. Подразделения полка шли на запад, ломая сопротивление немцев, захватывая трофеи и пленных. Отважно действовали разведчики полка. Командир взвода пешей разведки лейтенант И. П. Денисов, посланный уточнить силы фашистов в Давыдовке и Алексеевке, погиб, но выполнил трудное задание. Взвод конных разведчиков под командованием лейтенанта И. 3. Хвостова, действуя на участке между селами Алексеевкой и Васильевкой, выявил важные огневые точки противника. Попав под обстрел немцев, взвод быстро укрылся в лощине. Лейтенант Хвостов был тяжело контужен, однако сумел вывести разведчиков из-под огня. Помощник командира взвода пешей разведки В. Ф. Лаврентьев бросился на выручку товарищам. Огнем из ручного пулемета он заставил врага замолчать. Воспользовавшись этим, наши разведчики продвинулись вперед и выполнили боевую задачу. Инициативные действия Василия Федоровича Лаврентьева отмечены орденом Красной Звезды. Отважно действовал сержант Мунк. Шофер по специальности, он попросился в разведку и вскоре прославился как отличный пулеметчик, храбрый и умелый воин. Когда немецкая авиация налетела на станцию Хомутово, Мунк несколькими очередями из ручного пулемета сбил самолет противника. В село Среднее сержант Мунк ворвался первым и метким огнем из пулемета скосил 15 немцев. Село было занято подразделениями полка, но противник продолжал вести сильный минометный и артиллерийский огонь из района Галичи — Верховье. Тем не менее, увидев в низине наш бронированный тягач, Мунк решил спасти его. Под сильным огнем он пополз к тягачу, чтобы отвести его в укрытие, и здесь был тяжело ранен разорвавшейся рядом миной. В одном из боев немцы нащупали огневые позиции полковой батареи. Вражеские снаряды рвались возле наших орудий, одно из них было выведено из строя прямым попаданием. И все же артиллеристы под командованием воспитанника Воронежского университета И. Е. Матюшкина продолжали вести непрерывный огонь по батарее противника и, в конце концов, подавили ее. Особое мужество в этом бою проявил наводчик Логунов. Когда загорелся снарядный ящик, Логунов, рискуя жизнью, бросился к нему и засыпал землей. Артиллеристы, которыми командовал Л. И. Рощин, из-под самого носа немцев увезли противотанковую пушку с сотней снарядов. За десять дней наступления дивизия прошла с боями 116 километров и освободила свыше четырехсот населенных пунктов. В ходе боев были разгромлены 95-я пехотная дивизия противника, части 45-й дивизии и захвачены большие трофеи — 1000 автомашин, 120 орудий, 80 минометов, большое количество пулеметов, автоматов, винтовок. Первым перерезал путь отхода частям 34-го армейского корпуса немцев Воронежский добровольческий полк. Правительство Советского Союза высоко оценило мужество и стойкость бойцов, командиров и политработников, наградив их орденами и медалями. В числе награжденных было более ста воронежцев. Все участники этих боев были удостоены медали «За оборону Москвы». В конце 1941 года перед дивизией была поставлена новая задача. Совершив ночной марш, Воронежский полк начал бой за населенный пункт Труды Меряева. Здесь немцы приготовились справлять рождество: во многих домах стояли украшенные елки. Но повеселиться фашистам в ту ночь не пришлось. Под натиском воронежцев они бежали из села, неся большие потери. В последующие дни полк с боями овладел населенными пунктами Волчьи Дворы, Зиновьевка, Вторая Федоровка. Во время движения на Волчьи Дворы нас атаковали немецкие самолеты. Колонна рассыпалась. Но вот налет кончился, и подразделения стали выходить на дорогу. Я увидел Вайцеховского, стоявшего на возке и рассматривавшего в бинокль группу конных, впереди которых двигались четверо пеших. — Посмотри, комиссар, — сказал Михаил Емельянович, — кажется, это мой Мишка. Я вскинул бинокль. Действительно, среди конных был Михаил Вайцеховский, — сын и адъютант командира полка. Пешие были немцы. Оказывается, во время налета вражеской авиации Михаил с пятью конными разведчиками совершил вылазку на хутор, расположенный километрах в четырех от дороги. В хуторе были гитлеровцы. Разведчики забросали гранатами окна крайнего дома, уничтожили многих фашистов, а четырех эсэсовцев захватили в плен. Вылазка прошла удачно, пленные дали ценные показания. Но командир полка был недоволен сыном: — Горячая, безрассудная голова! Действует без приказа… Поговори с ним, Петрович. Когда Волчьи Дворы были заняты, я долго беседовал с сержантом Вайцеховским. Михаил обещал, что ухарства впредь допускать не будет. 28 декабря наши части прошли Зиновьевку Вторую. Вечерело. Не успел полк отойти километров на пять, как позади послышалась стрельба. Оказалось, что в Зиновьевку Вторую, куда только то прибыл штаб нашей дивизии, ворвались 10 немецких танков и автомашины с пехотой. Часть работников штаба вынуждена была отойти на запад, в расположение Воронежского полка, другая часть — на восток, в направлении Трудов Меряева. Дивизия в эти дни продвигалась быстро, фланги ее были открытыми. Воспользовавшись этим, противник нанес фланговый удар, отрезал Воронежский, 85-й стрелковый и 34-й артиллерийский полки от остальных частей дивизии. Утром 31 декабря в расположение Воронежского полка прилетел самолет. Летчик привез приказ прорваться к деревне Борково. Однако при посадке сломался пропеллер и обратно самолет вылететь не смог. Его взорвали, а летчик выходил из окружения вместе с полком, Командир дивизии, таким образом, не смог узнать, получен ли в полку приказ. Поэтому, когда подразделения полка в ночь на 1 января 1942 года после трехчасового боя изгнали немцев из деревни Борково, части дивизии не выступили им навстречу, как это предусматривалось приказом. Что предпринять дальше? В каком направлении двигаться? Эти вопросы обсуждались командованием полка. Когда план выхода из окружения был готов, в комнату, где проходило совещание, вошел старший лейтенант Т. А. Богданов — работник оперативного отдела штаба дивизии. Все с изумлением глядели на него. Старший лейтенант протянул полковнику Вайцеховскому вчетверо сложенный лист папиросной бумаги. — Боевой приказ штаба, — доложил он и коротко рассказал, как с двумя связистами — Г. Т. Филипченко и П. Т. Рябининым — лощинами и балками верхом на лошадях он пробрался в расположение полка. В приказе предлагалось выйти на Гремячье в пяти километрах восточнее Трудов Меряева. Это соответствовало ранее разработанному командованием полка плану, и полковник Вайцеховский дал приказ выступать. В 17 часов двинулся головной отряд, через «некоторое время — вся колонна. Один из батальонов атаковал лежащий на пути населенный пункт Вязовое. Завязался бой. Тем временем остальные части прошли мимо Вязового. Затем батальон оторвался от врага и присоединился к полку. У следующего населенного пункта другой батальон вступил в бой, а затем замкнул колонну. Как ни длинна зимняя ночь, но ее не хватило. Деревня Труды Меряева показалась на рассвете. Наши части были уже вблизи села Гремячье, когда неожиданно справа, от деревни Усть-Лески, немцы открыли огонь из нескольких танков. Быстро рассредоточившись, вся колонна спустилась в лощину и вошла в Гремячье. Потери от обстрела были незначительны. Вместе с нами вышли из окружения 85-й стрелковый полк, 34-й артиллерийский полк и работники 4-го отделения штаба дивизии с гвардейским знаменем дивизии и приколотым на нем орденом Ленина. Днем 3 января в полк прибыла делегация воронежцев. Она привезла новогодние подарки, письма от родных и знакомых. Сколько было разговоров о боевых делах, о жизни родного города! Гвардейцы передали землякам боевые сувениры. 8 января дивизию направили на новый участок фронта. Воронежский полк вел тяжелые бои в районе Щигров. В этих боях смертью храбрых пал секретарь партийной организации полка А. Ф. Иванов. Вражеская пуля, задев на груди орден Красного Знамени, оборвала жизнь секретаря комсомольской организации Николая Ершова. Выйдя из боя под Щиграми, дивизия 31 января по железной дороге была переброшена в район Нового Оскола, а с 6 по 12 февраля совершила марш в район Больших Подъяруг. Отсюда предстояло наступать на Лески и станцию Беленихино, что в 35—40 километрах севернее Белгорода. Выполнение этой задачи давало возможность перерезать важную железнодорожную магистраль Белгород — Курск. В дни подготовки к боям за Лески воронежцы прислали полку четыре вагона с оружием, медикаментами, подарками; прибыло и подкрепление. Рабочие завода имени Дзержинского передали изготовленные ими сверх плана 300 автоматов и несколько минометов. В полк вернулись выздоровевшие после болезни и ранений командир 1-го батальона майор В. А. Петров, помощник командира полка по тылу Ф. И. Воротников, другие гвардейцы-воронежцы. Были и новички. Среди них — молодые врачи Иван Розин и Игорь Боенко. 16 февраля 1942 года командование полка писало Воронежскому обкому и горкому партии, областному и городскому Советам депутатов трудящихся: «Дорогие товарищи! Командование Воронежского полка гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии от имени всех бойцов, командиров и политработников шлет вам пламенный боевой привет. Ведя беспощадную борьбу с фашизмом, выполняя боевые приказы командования, мы чувствуем постоянную заботу и боевую помощь воронежцев, областных и городских организаций города Воронежа. За вашу заботу и помощь выражаем сердечную благодарность и обещаем еще больше уничтожить немецких фашистов. Мы призываем трудящихся города Воронежа и Воронежской области шире развернуть социалистическое соревнование по укреплению тыла, по усилению его связи с фронтом, по производству оружия, боеприпасов и другой продукции, необходимой для Красной Армии, для уничтожения фашистской нечисти. Мы, со своей стороны, обещаем партии и правительству и землякам-воронежцам твердо и уверенно нести вперед наше победоносное гвардейское знамя, зовущее нас к новым победам». Лески обороняли крупные силы врага. Местность была на редкость выгодной для немцев. Наши части не имели возможности совершить обходный маневр, так как попадали под интенсивный фланговый огонь противника. В инженерном отношении Лески представляли собой сильно укрепленный узел сопротивления. Большинство каменных домов было превращено в дзоты с амбразурами для противотанковых пушек, станковых и крупнокалиберных пулеметов. Немцы укрепили стены домов бревнами, землей и снегом. Между домами тоже высились снежные валы, облитые водой, с амбразурами для ведения огня. Несколько тяжелых танков, врытых в землю, действовали как неподвижные огневые точки. Десять танков курсировали по деревне и могли быть в любой момент использованы в нужном месте. Враг прекрасно понимал, какие преимущества получили бы наши части, овладев Ласками, и был готов упорно обороняться. Вечером 20 февраля два батальона Воронежского полка при поддержке артиллерии атаковали северную и северо-восточную окраины Лесков. Завязался упорный бой. Несмотря на сильный огонь противника, наши подразделения все ближе подходили к населенному пункту. Дном 21 февраля они были в 150 метрах от него. Этот тяжелый бой длился несколько суток. 21 февраля вечером на командный пункт полка прибыл генерал И. Н. Руссиянов. Он привез приказ командующего фронтом о назначении полковника Вайцеховского командиром 81-й стрелковой дивизии вместо выбывшего из строя по ранению генерала В. С. Смирнова. — Возьми завтра Лески и сдавай полк Худякову, — сказал Вайцеховскому на прощание Иван Никитич. Рано утром 22 февраля командир полка отправился на свой наблюдательный пункт, сооруженный из снега в чистом поле. Противник заметил группу и открыл по не минометный огонь. Осколком мины Вайцеховский был ранен в живот. Полковника на волокуше вынесли из-под обстрела и доставили в госпиталь. Там ему сделали операцию. Но спасти жизнь этого замечательного человека не удалось. Похоронили М. Е. Вайцеховского с воинскими почестями в городе Воронеже на площади III Интернационала (ныне Детский парк). Пять дней спустя здесь же был похоронен командир 81-й стрелковой дивизии генерал-майор В. С. Смирнов, которого должен был заменить М. Е. Вайцеховский. Генерал Смирнов тоже скончался от ран. Михаил Емельянович Вайцеховский был самым любимым и популярным командиром в нашей дивизии. В обращении к гвардейцам, которое подписали многие командиры и политработники, говорилось: «М. Е. Вайцеховский погиб в расцвете своих творческих сил и военного таланта. И мы, боевые друзья, даем клятву, что за жизнь боевого товарища заставим фашистских бандитов расплачиваться сотнями своих черных жизней. Мы будем мстить беспощадно, как только могут мстить советские гвардейцы». Узнав о ранении своего командира, воронежцы яростно бросились в атаку на Лески. 3-й батальон, несмотря на ураганный огонь врага, ворвался на восточную окраину села, захватил ряд домов и закрепился в них. Никакие контратаки немецких танков и пехоты не могли заставить батальон отступить. Гвардейцы отомстили за смерть полковника Вайцеховского и других товарищей. В боях за Лески было истреблено 700 немецких солдат и офицеров. 28 февраля 1942 года, сдав участок 81-й стрелковой дивизии, 1-я гвардейская приступила к выполнению новой задачи. Шесть ночей Воронежский полк был на марше. Дивизия сосредоточилась в населенных пунктах Октябрьское, Первое Советское, Прилепы (на левом берегу Северного Донца). Нелегок был путь сюда. Свирепствовали жестокие метели, машины застревали в сугробах. Бойцы на руках выносили грузовики с боеприпасами и продовольствием. 5 марта наш полк сосредоточился в селе Первое Советское. В этот день был получен приказ Народного Комиссара Обороны о переименовании всех частей дивизии в гвардейские и присвоении им новых номеров. Стрелковые полки 85, 331 и 355-й отныне соответственно именовались 2, 7, 16-м гвардейскими, а наш стал 4-м гвардейским. Эту весть бойцы встретили с большой радостью. Повсюду состоялись митинги. В ночь с 6 на 7 марта 1942 года гвардейцы выдвинулись на передний край, сменили части 300-й стрелковой дивизии и приготовились к наступлению. Оно началось на рассвете. Части дивизии двигались в направлении Салтов — Избицкое — Варваровка — Старица. Под Старицей Воронежский полк в двух местах форсировал Северный Донец. 3-й батальон занял деревню Бугроватка в полукилометре от Старицы. Глубокий снег в лесу затруднял движение 1-го батальона. Пушки, минометы, боеприпасы приходилось тащить на руках под огнем противника. У самой окраины Старицы росли два больших дерева, мешавшие нашей артиллерии бить прямой наводкой. Спилить их вызвались сержант Соловьев и рядовой Гладченко. В белых маскировочных халатах они подползли к деревьям и взялись за пилу. Одно дерево покачнулось и упало. Немцы открыли огонь. Но воины продолжали работу. Прошло несколько минут, и упало второе дерево. Вечером 7 марта ветер резко усилился и ударил мороз. К 20 часам он достиг 23 градусов. Санитарный пункт, помогая обмороженным, работал непрерывно, и все же более ста человек пришлось отправить в медсанбат. Тем не менее 1-й батальон занял к утру десяток домов на окраине Старицы. На дальнейшее продвижение у батальона не хватило сил. Лесной массив, захваченный на правом берегу Северного Донца, имел 8 километров в глубину и до 3 километров по фронту. Чтобы удержать эту площадь, пришлось направить в стрелковые подразделения всех работников штаба, часть бойцов и командиров транспортной роты, других тыловых подразделений. Лишь через несколько дней, когда пришло пополнение, эти товарищи вернулись к своим прямым обязанностям. Немцы крупными силами атаковали из Старицы позиции 2-го батальона. Оценив обстановку, командир батальона выдвинул пулеметчиков несколько левее того направления, по которому двигались немцы. Когда гитлеровцы приблизились, пулеметчики открыли фланговый огонь и отсекли пехоту от танков. На танки обрушили снаряды артиллеристы. Атака немцев была отбита с большими для них потерями. Спустя несколько дней разведка обнаружила в лесу пять немецких дзотов. На высоте Ветерин противник построил прочные огневые точки, усеял местность противотанковыми минами, окружил дзоты спиралью Бруно. Все дзоты соединялись ходами сообщения и находились во взаимной огневой связи. Полк должен был во что бы то ни стало ликвидировать опорный пункт врага. Сняв с позиции 1-й батальон и еще шире растянув линию обороны, командир полка А. Т. Худяков готовил сложный ночной бой в лесу. За сутки до наступления были подготовлены четыре штурмовые группы, в каждой по пять саперов и по десять стрелков. Днем с ними были проведены специальные занятия. Ровно в полночь штурмовые группы пошли в атаку. Через полчаса боевое охранение немцев было ликвидировано. Но враг вел сильный пулеметный огонь из дзотов, артиллерия и минометы обстреливали наступающие подразделения из Старицы. Пришлось залечь. На рассвете атаку возобновили. Первыми к дзотам подползли старшие сержанты Маклаков и Зотов и сержант Островский. За ними бросились бойцы Баранов, Пономарев, Носков, Выбикин, Ефремов и другие. Полетели гранаты, Немцы побежали. Однако ручей между лесом и Старицей за ночь превратился в бушующий поток и преградил пути отступления. Гитлеровцы все же бросались в мутные воды и тонули. Враг был наголову разбит. Воронежцы захватили все пулеметы и минометы, много винтовок и боеприпасов, радиостанцию, склад с новым обмундированием, много пленных. В нескольких метрах от одного из дзотов гвардейцы увидели три трупа красноармейцев, привязанных к дубам. Как выяснилось позже, фашисты зверски издевались над пленными, а потом расстреляли их. В результате упорных боев полк захватил важный плацдарм на правом берегу Северного Донца и прочно закрепился на нем. Дивизия успешно выполнила трудную боевую задачу и вскоре была сменена другими частями. 22 апреля 4-й гвардейский Воронежский полк сдал участок обороны, а 26 апреля погрузился в эшелоны на станции Белый Колодезь и направился в Воронеж для отдыха и пополнения. Но со станции Касторная эшелоны повернули на Елец: дивизия должна была занять один из участков обороны Брянского фронта. 29 апреля полк выгрузился на станции Красные Зори и сосредоточился в районе Верхней Любовши. 1 мая 1942 од полк прибыла делегация из Воронежа. Немало подарков, теплых дружеских писем получили бойцы от своих земляков. Приезд делегации совпал с перевооружением наших подразделений. Гвардейцы получали орудия, минометы, пулеметы, автоматы, новые винтовки. Вскоре полк передислоцировался в район села Жилое, получив здесь пополнение, главным образом из Воронежа и Воронежской области. Это была молодежь 1922—1924 годов рождения. Командиры и политработники начали ее обучать, готовить к суровым испытаниям. Полным ходом шли оборонительные работы. Инженерные сооружения на занимаемом Воронежским полком участке были признаны лучшими в дивизии. Смотревший их командующий фронтом генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский остался доволен и при прощании вручил карманные часы командиру полка Худякову, мне и комбату Медведеву. В приказе командира дивизии от 25 июня 1942 года говорилось: «За хорошо проведенную работу по укреплению оборонительного рубежа и правильную организацию его в тактическом и огневом отношении объявляю благодарность командиру 4-го стрелкового полка гвардии майору А. Т. Худякову, военкому гвардии старшему батальонному комиссару Н. П. Латышеву, заместителю командира полка гвардии майору В. А. Петрову, полковому инженеру гвардии старшему лейтенанту Ластовкину. Ставлю в пример 4-й СП как лучший полк в дивизии, где можно поучиться в области инженерных сооружений и укрепления оборонительного участка другим полкам». Воронежцы во многом показывали пример воинам дивизии. И в этом большая заслуга полковой партийной организации. На коммунистов полка равнялись беспартийные, в их лице солдаты видели образец беззаветного служения Родине. Несмотря на то, что в боях выбывало из строя немало коммунистов, партийные организации не редели. Приток заявлений с просьбой принять в члены партии, как правило, возрастал в наиболее трудные дни фронтовой жизни. Под свист пуль и осколков, в суровой окопной обстановке были приняты в ряды Коммунистической партии воронежцы И. П. Денисов, В, А. Петров, Н. В. Мирошкин, Б. С. Бужинский, П. Ф. Извеков, Н. Г. Диденко, М. С. Точилин и сотни других. В начале июля 1942 года, когда немцы находились уже на подступах к Воронежу, 1-й гвардейской стрелковой дивизии было приказано вместе с другими соединениями Брянского фронта ударить во фланг вражеской группировке, прорвавшейся к Дону. Совершив 60-километровый марш, части дивизии в ночь на 8 июля вышли ни рубеж Давыдовка — Сельцо Курганка — Головине и с марша вступили в бой. Воронежский полк наступал на Борки и лес, что восточнее села. Немцы подняли в воздух большое количество самолетов. На полях, по которым наступали гвардейцы, не осталось ни одного стога сена, ни одной кучи соломы, на которые не было бы сброшено несколько бомб. Еле заметным бугорком выделялся в поле наблюдательный пункт Воронежского полка. И на этот бугорок бомбардировщики врага сбросили четыре полутонные бомбы. Враг встретил наши наступающие подразделения сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Однако остановить продвижение гвардейцев было невозможно. К вечеру 8 июля полк занял северо-восточную окраину села Борки и опушку леса, примыкавшую к селу. В бою за Борки отважно дрался политрук 4-й стрелковой роты гвардии младший политрук Андрей Воротило. Ползком и перебежками он приблизился к противнику и с криком «ура» во главе роты ворвался в населенный пункт. Раненный в ногу, он не покинул боевых рядов до конца схватки.
Гвардии младший лейтенант Матвей Иванович Енишев под сильным огнем врага подобрался к орудийному расчету немцев и забросал их гранатами. Расчет был уничтожен, а пушка взорвана. Заметив бегущих к автомашине немцев, Енишев уничтожил гранатами и их, грузовик.
Политрук 9-й роты гвардии политрук Н. К. Руденко в бою за Борки заменил раненого командира роты. Несмотря на ураганный огонь врага и контратаки, он в течение суток удерживал занятую территорию.
Ворвавшийся в Борки с группой бойцов 2-го батальона гвардии старший лейтенант Жарко встретился с группой немцев. Пока немецкий офицер целился в Жарко из пистолета, тот успел бросить под ноги фашисту гранату. Рядом с офицером упало несколько солдат.
Рядовой 4-й стрелковой роты Баландин, раненный в правую руку, не покинул поля боя. Он попросил товарищей забинтовать рану и тут же заменил связного у командира батальона.
10 июля полк продолжал вести бой за Борки. Действия группы гвардии политрука Руденко облегчили наступление другим подразделениям. Вскоре 4-я и 5-я стрелковые роты соединились с группой Руденко.
7-я и 8-я стрелковые роты вели наступление на лес восточнее села Борки. 7-й роте удалось занять лес, и она удерживала его несколько часов, отражая бешеные атаки противника. В этом бою рота уничтожила 100 немецких солдат и офицеров.
Бойцами 1-й роты руководил комиссар минометного батальона Н. К. Радченко. Под бомбежкой, под непрерывным артиллерийским огнем противника минометчики не прекращали боевой работы. Помогая стрелкам, они уничтожили 3 станковых и 4 ручных пулемета, подавили огонь 3 минометов, истребили до полусотни немцев.
11 июля части дивизии, перегруппировавшись, предприняли новое наступление на укрепившегося противника. Главный удар наносился левым флангом в направлении Плехановка — Васильевка — Набаново во взаимодействии с 8-м кавалерийским корпусом. В этот день немцы снова понесли большой урон в живой силе и технике.
12 июля Воронежский полк, продвигаясь к деревне Васильевка, встретил сильное противодействие немцев. Гвардейцы отбили натиск врага и заняли прочную оборону на левом фланге дивизии. Противник несколько раз пытался атаковать, но успеха не добился. Наша рота автоматчиков прорвалась на огороды северо-восточной окраины Набанова и закрепилась. Все попытки немцев отсечь воронежских автоматчиков от остальных подразделений полка успеха не имели.
Вслед за комиссаром 3-го батальона гвардии политруком Герасимовым неотступно продвигался снайпер Кузьменко. Ворвавшись в окопы противника, комиссар и снайпер метко расстреливали убегавших немцев. Только за один этот день снайпер Кузьменко сразил двадцать гитлеровцев.
Об ожесточенности боев в районе Набанова свидетельствуют сами немцы. Солдат 166-го полка 82-й пехотной дивизии Вальтер Хорнсенеф, убитый в деревне Васильевка, писал в письме от 9 июля 1942 года жене Эльзе: «Русские перешли в наступление. Недавно была их атака, поддержанная танками. Эта атака стоила нам много крови. Одним словом, наша рота становится все меньше с каждым днем, а ведь прошло два дня боев, и если так будет дальше, то мы все будем уничтожены. Я могу только сказать: ужасно, ужасно! Вчера я весь день стаскивал наших мертвых и переносил раненых. Это ужасно, но ничего не поделаешь. Здесь трудно с питанием, но еще хуже с водой, причем стоит ужасная жара»
Шесть дней дивизия вела непрерывные наступательные бои. Гитлеровское командование вынуждено было перебросить на этот участок фронта значительные силы пехоты, танков, авиации и артиллерии, ослабив тем самым натиск на воронежском направлении.
С 14 июля дивизия перешла к обороне и влилась в состав 13-й армии.
Находясь в обороне, воронежцы использовали все формы активного воздействия на врага: наносили огневые удары, совершали дерзкие вылазки, уничтожали немцев из снайперских винтовок. Особенно активно действовали наши разведывательные группы.
Однажды изъявил желание отправиться за «языком» и начальник продовольственного снабжения полка М. М. Яворовский. Спортсмен, отважный воин, он возглавил группу добровольцев. Разведчики ночью пробрались в расположение врага. Вскоре они услышали немецкую речь и увидели вооруженных солдат, с ведрами в руках направлявшихся к ручью.
— Решили нападать, когда фашисты пойдут обратно с полными ведрами, — рассказывал потом Яворовский. — Ждем. Минуты кажутся часами. Немцы все не показываются. Бесшумно направились в ту сторону, куда они пошли. И видим: сидят они за бугорком, покуривают. Пришлось нарушить перекур. Взрывы, отчаянные крики! Смотрю — один немец еще живой. Схватил я его — и бегом в расположение полка. Подвиг гвардии лейтенанта Мирона Мироновича Яворовского был отмечен орденом Красной Звезды.
В те же дни сбили самолет противника. Вот как это произошло. Над командным пунктом полка, расположенным на окраине Тербунов, кружился немецкий самолет. Как раз в это время начальник артиллерийского вооружения полка М. Г. Гыченков принес из починки противотанковое ружье. Вражеский самолет продолжал кругами снижаться, стараясь, очевидно, рассмотреть место КП.
— Гыченков, — сказал А. Т. Худяков, — накажи нахала.
Гыченков приготовился к стрельбе. Как только стервятник начал новый заход, Гыченков тщательно прицелился, сделал нужную поправку и выстрелил. Самолет качнулся, стал снижаться и спустился на хлебное поле. К самолету побежали бойцы. У летчика не выдержали нервы, он застрелился. Мы осмотрели самолет. Пуля противотанкового ружья попала в картер, и мотор отказал.
В период боев под Тербунами многими ратными подвигами прославился командир взвода пешей разведки гвардии старшина А. А. Росляк. Незаметно проникая в тыл противника, он сеял панику, уничтожал охрану, громил штабы, разрушал дзоты, захватывал пленных. Так, в ночь с 4 на 5 августа, возглавляя разведгруппу, Росляк пробрался в деревню Козинка, занятую немцами, и укрылся в засаде. Вот из хаты вышли девять гитлеровцев. Оживленно разговаривая, они приближались к разведчикам. Те подпустили врагов почти вплотную и пустили в ход гранаты. Восемь фашистов были убиты, девятый доставлен в штаб.
283 фашиста уничтожили наши снайперы в июле и августе, 782 — в сентябре.
Родина по достоинству оценила мужество и боевое мастерство воинов-воронежцев. Среди награжденных орденами и медалями были командиры подразделений Леонид Иванович Рощин, Матвей Иванович Енишев, Евгений Никифорович Коростелев, Александр Александрович Росляк, Владимир Фролович Семенов, политработники Яков Алексеевич Руденко, Никифор Карпович Радченко, Марк Иванович Дурманенко, Андрей Михайлович Воротило, младшие командиры Александр Тихонович Васюков, Егор Михайлович Буравлев, Семен Тихонович Евсюков, красноармейцы Игнатий Тихонович Титков, Иван Тихонович Жуков, Федор Романович Куц, Егор Григорьевич Огарков и многие, многие другие.
22 октября 1942 года 1-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия была выведена из боя. Полки погрузились в эшелоны и в конце месяца прибыли в Саратовскую область для отдыха и переформирования.
«Дом и житель в нем» — замечательный рассказ о Николае Петровиче Латышеве.
admin | 
31 Окт 2016| 
