Диденко Н. Г., военный дирижер.
«Музыка, помогавшая побеждать» Н. Г. Диденко военный дирижер
В период формирования Воронежского добровольческого полка создавался и его оркестр. Музыкантов-добровольцев, профессионалов и любителей, приходивших записываться в полк, чтобы принять личное участие в боях с фашистами, командование направляло в оркестр. Так в него попали Алексей Федотов, Михаил Чусов, Иван Сенцов, Николай Черезов, Петр Антюхин — рабочие различных предприятий, отдававшие свой досуг музыке. Из Воронежского музыкального училища в оркестр полка пришли Михаил Гамазков, Алексей Гридин, Николай Подласкин, Вячеслав Чагин, Анатолий Новоселов, Виталий Шевченко, Иван Халанский. Был среди оркестрантов полка и опытный педагог-пианист Николай Иосифович Квецинский. Этот пожилой человек оставил преподавательскую работу в Воронежском музыкальном училище и добровольно встал на защиту Родины.
В беседе с музыкантами командир полка М. Е. Вайцеховский процитировал слова великого русского полководца А. В. Суворова: «Музыка в бою нужна и полезна, и надобно, чтобы она была самой громкой — музыка удваивает, утраивает армию».
Война есть война, и бойцам нашего оркестра нередко приходилось не только выполнять свои прямые обязанности, но и заниматься хозяйственными делами, нести охранную службу, а иногда браться за оружие и участвовать в боях рядом с воинами строевых подразделений.
Впервые нам пришлось участвовать в бою 23 сентября 1941 года под деревней Сакуниха на Сумщине. Для усиления удара по врагу приказом начальника штаба полка А, Т. Худякова была создана сводная группа из воинов спецподразделений: саперов, связистов, музыкантов. Возглавляли эту группу инженер полка Н. В. Мирошкин и старший политрук Я. Н. Долгов. Расставшись на время со своими музыкальными инструментами, мы взяли оружие, побольше гранат и патронов, И вот уже мы поднялись в атаку…
Вражеские пулеметы яростно стрекочут, захлебываются очередями. В нашей цепи рвутся снаряды и мины. Мы уже не бежим, а ползем, плотно прижавшись к земле. Прячемся за копны неубранной ржи. Вскоре гитлеровцы начали стрелять зажигательными патронами, и над копнами взметнулись языки пламени. Впрочем, нет худа без добра: дым помог нам лучше маскироваться.
До самого вечера кипел бой за Сакуниху. Ударная группа, в том числе бойцы нашего оркестра, выполнила поставленную перед ней задачу. Противнику не удалось овладеть единственной переправой через водный рубеж на реке Хорол.
Ожесточенными были бои и на елецко-ливенском направлении. Овладев селом Стрелецкое, полк захватил большие трофеи. Если вы развернете подшивку «Комсомольской правды» за 6 декабря 1941 года, то найдете на одной из страниц убедительное подтверждение разгрома немецко-фашистской дивизии. Превращенные в горы бесформенного металла вражеские пушки и автомобили запрудили всю дорогу. В Стрелецком нам, музыкантам, пришлось задержаться на несколько дней. Собрав на поле боя погибших однополчан, мы похоронили их в большой братской могиле. Сто двадцать шесть воронежцев сложили свои головы в горячем бою за Стрелецкое… После этого нам пришлось действовать в роли трофейной команды: собирать и учитывать все, что враг оставил на поле боя. А оставил он многое: оружие, обозы, склады, боевую технику.
…Полк сдерживал противника у села Старица под Волчанском. Один из наших батальонов, овладев десятью домиками этого села, ночью получил новое задание. Так как покинутый батальоном участок нельзя было оставлять без прикрытия, гвардии майор А. Т. Худяков приказал оркестрантам занять на окраине Старицы оборону вдоль длинного сарая.
Мы оборудовали позиции, выставили наблюдателей. В 17 часов гвардии старшина Федотов и рядовой Чагин доложили, что с высоты спускаются лыжники в белых маскировочных халатах,
— В ружье! — скомандовал я.
Каждый занял свое место в траншее, приготовился к бою. Нас было 19 человек.
Фашисты, видимо уверенные, что в домиках никого нет, без опасений спустились с горы в лощину и стали взбираться на противоположный склон. Тут мы их и подстерегли. Люди сугубо мирной профессии, музыканты не дрогнули и били без промаха. Гитлеровцы, поняв, что попали в ловушку, повернули к лесу.
До самой темноты оркестранты стреляли по врагу. В лощине фашисты оставили более сорока трупов.
— Молодцы! Встретили врага, что называется, с музыкой! — поздравляя нас с победой, говорил командир полка.
За этот бой он объявил благодарность наиболее отличившимся: старшинам А. Федотову и А. Гридину, рядовым В. Чагину, С. Бунину, И. Нартову, С. Очкасову, Н. Россолову, Н. Подласкину, С. Мендельсону, П. Антюхину, М. Чусову, Н. Черезову, И. Квецинскому.
В конце лета 1942 года в районе станции Тербуны музыканты вместе с другими хозяйственными подразделениями участвовали в создании ложного оборонительного рубежа. Помнится, тогда всю ночь в тылу нашей обороны трещали машины без глушителей, чтобы убедить врага в том, что на этом участке скапливается большое количество боевой техники. В ту ночь мы не выпускали из рук лопат. Много было навезено земли, отрыто окопов, траншей, построено ложных пулеметных точек и других оборонительных сооружений. В посадках и по лощине не совсем тщательно было замаскировано около тридцати фанерных танков и орудий разных калибров. К рассвету все работы были закончены, и мы ушли на отдых.
Как выяснилось позже, фашисты тоже не спали в эту ночь. Обеспокоенные шумом на советской стороне, они подтянули на участок нашей ложной обороны артиллерию и танки. Видимо, ожидали атаку советских частей и решили предупредить ее. Рано утром авиация противника начала бомбить ложную оборону. Около сотни «юнкерсов» усердно обрабатывали наш «передний край». Авиацию сменила артиллерия, которая тоже вела огонь по «танкам» и «батареям». В заключение завыли шестиствольные минометы…
— Попался Гитлер на удочку! — смеялись гвардейцы.
Появился Худяков с группой офицеров штаба. — Сейчас немцы ринутся в атаку,— предупредил он. И действительно, из-за холмов показались немецкие танки. Открыв огонь по ложной обороне, они устремились вперед. За ними бежали автоматчики.
Вот уже танки миновали лощину. Воины-воронежцы затаились. Заняв прочную оборону на фанх атакующей вражеской группировки, они выжидали удобный момент. И этот момент наступил.
Огонь открыли артиллеристы. На помощь им подоспели «катюши», присланные генералом И. Н. Руссияновым. Немецкие танки запылали.
Враг отошел на исходные позиции, понеся большие потери. Идея создания ложной обороны, принадлежавшая А. Т. Худякову, целиком оправдала себя.
В период боев в этом районе в полк приезжал видный советский государственный деятель Дмитрий Захарович Мануильский. Он беседовал с воронежцами-гвардейцами в большом сарае в селе Никольское. Воины задавали ему много вопросов. Он отвечал охотно, с какой-то необыкновенной теплотой, напомнил, что фронтовики получают в свое распоряжение новую боевую технику, посоветовал воинам лучше изучать ее, призвал смелее сражаться с врагом.
Д. 3. Мануильский присутствовал на церемонии принятия гвардейской клятвы, которую давали воронежцы перед боем, В этот день нашему оркестру было много работы, Несмотря на усталость, музыканты играли с большим воодушевлением.
После торжественного церемониала полк от села Никольское до переднего края шел под бодрый марш. На груди у каждого сверкал новенький гвардейский значок. А мы всё играли и играли марш С. Чернецкого «Гвардейские минометчики». Другой мелодии, подходящей к случаю, пожалуй, и не подберешь. В марше звучала всеми любимая мелодия «Катюши».
На второй день меня вызвал гвардии майор Худяков. Он сказал, что гитлеровцы готовятся к наступлению на Елец. Нам необходимо прочно закрепиться на занятых рубежах. Для создания глубокоэшелонированной обороны потребуется много бревен. Музыканты должны на время стать лесозаготовителями.
Мы отправились в лес. Вооружившись пилами и топорами, валили деревья, очищали их от сучьев и на лошадях доставляли к дороге. Здесь бревна грузили на автомашины, колонну которых возглавлял командир транспортного взвода гвардии старший лейтенант П. Я. Пиянзин. Шоферы нашу продукцию увозили в боевые подразделения, а там бойцы строили блиндажи в несколько накатов.
Оркестр проработал в лесу 20 дней. За это время мы заготовили огромное количество бревен. Оборону, построенную гвардейцами, враг не смог преодолеть.
В марте 1943 года наша бригада вела боевые действия в Ворошиловградской области. Батальон, с которым совершали ночной марш и музыканты, без помех вошел в село Елизаветовка.
Село разделяла небольшая речушка, и комбат распорядился разместить бойцов в домах по эту сторону реки. После тяжелого ночного перехода гвардейцы быстро уснули.
На рассвете вспыхнула перестрелка. Немцы вели огонь из-за речки. Командир батальона гвардии подполковник Старков, обращаясь ко мне, сказал:
— Найдите Чистякова. Пусть своей ротой прочешет село и очистит его от немцев.
Я выскочил на улицу. Скрываясь за домами, пробрался в распоряжение роты гвардии старшего лейтенанта Чистякова и передал ему приказание комбата. Чистяков уже и без того организовал оборону.
В этом бою нам помогли танкисты. При возвращении в штаб батальона я увидел за домами два легких Т-70. Сняв с плеча автомат, взобрался на танк и начал стучать прикладом по броне.
Медленно открылся верхний люк. Командир машины, молодой лейтенант в овчинном полушубке, спросил:
— Что случилось?
— Противник обстреливает село!
Лейтенант ничего не сказал, люк закрылся. Не успел я соскочить, как мотор загудел и танк двинулся с места, за ним — второй.
Проскочив на большой скорости через неказистый мостик, танки открыли огонь по противнику. Укрывшись за башней, я тоже стрелял из автомата. Немцы поспешно выскакивали из домиков и по глубокому снегу бежали в открытое поле.
Подбив крытую штабную машину, танкисты перенесли огонь на удирающих немцев. Было уничтожено около сорока гитлеровцев.
В конце боя люк танка открылся. Командир, видимо, решил посмотреть на свою работу и был весьма удивлен, что на броне оказался десантник.
Когда возвращались обратно в Елизаветовку, я обратил внимание, что один из лежащих на снегу гитлеровцев приподнял голову и тут же опустил ее, увидев танки. Поняв, что он решил притвориться убитым, я решил заставить его сдаться и дал короткую очередь из автомата, целясь рядом с ним. Он вскочил и со всех ног бросился бежать. Я спрыгнул с машины, кинулся за ним, дал две очереди над его головой. Немец поднял руки.
При допросе пленного выяснилось, что немцы ночью прибыли в село для подготовки огневых позиций, которые должны были занять артиллеристы. Враг рассчитывал остановить стремительное продвижение наших войск, но опоздал…
В ходе боев музыканты подвозили боеприпасы в подразделения, а при возможности выступали перед бойцами с импровизированными концертами. Мы часто приходили в батальоны, роты, а то и во взводы и устраивали «музыкальный момент», как говорили гвардейцы. Исполняли мы мелодии фронтовых песен, марши, классические произведения русских и западных композиторов.
Наиболее популярным жанром музыки на фронте была песня. Лирическая песня не уступала в популярности боевой, героической.
Война оторвала друг от друга тысячи людей, разлучила отцов и детей, разметала по свету целые семьи. У каждого бойца была своя душевная рана. И на эту рану бальзамом ложилась любая весточка о родных людях, любое напоминание о доме, о том, что осталось за чертой войны. Этой весточкой, этим напоминанием о мирной жизни зачастую была лирическая песня. Она связывала прошлое с настоящим, звала к защите будущего. Особой популярностью пользовалась песня Блантера на стихи Константина Симонова «Жди меня». Мелодия ее — как снайперское попадание в цель: вряд ли можно точнее и глубже облечь в музыкальные звуки эти взволнованные, идущие от сердца слова.
Были в нашем репертуаре песни, которые пели в сопровождении оркестра все слушатели.
И в полку, и в бригаде уважали музыкантов и, пожалуй, даже бережно относились к ним: без нужды не загружали боевой или хозяйственной работой.
— Ваше дело — веселить души и поднимать своей игрой боевое настроение бойцов, — говорил Александр Тимофеевич Худяков.
Случалось нам играть и по индивидуальному заказу.
Зайдет, бывало, в нашу землянку кто-нибудь из офицеров, сержантов или солдат и попросит сыграть его любимую мелодию. Мы никогда не отказывали в этом. Иные даже называли нас не оркестром, а «подразделением духовной пищи». Мы уже знали любимые произведения наших слушателей и, не дожидаясь заказа, удовлетворяли их желания.
Частым гостем оркестра был лихой разведчик Владимир Семенов. Как-то он принес нам пачку граммофонных пластинок, которую раздобыл во время одной из вылазок в тыл врага.
— Не мог расстаться с таким редким трофеем,— смущенно п%B