Гвардии сержант, минометчик
«От Северного Донца к Днепру» Д. П. Золотарев адъютант минометного батальона
Наша артиллерия подала голос ровно в шесть утра. Гул ее нарастал с каждой минутой. Канонада была настолько мощной, что мы в течение двух часов с трудом слышали друг друга. В восемь ноль-ноль последовала команда «По машинам». Так 17 июля 1943 года начался новый этап боевых действий 2-й гвардейской механизированной бригады. Колонна минометного батальона приближалась к лесу. За ним был Северный Донец. Дыхание реки мы почувствовали сразу, как только достигли опушки лесного массива. Сосны-великаны и кряжистые дубы распространяли приятную прохладу. Но многие деревья были изуродованы снарядами и бомбами. Дорога вывела колонну к пойме, покрытой кустами тальника. Двигаясь вслед за танками и мотопехотой, мы торопились к переправе. И все-таки не успели: в середине луга попали под бомбежку вражеских самолетов. Наши зенитчики встретили стервятников плотным огнем. Два бомбардировщика потянули за собой длинные шлейфы черного дыма и вскоре рухнули в лесу. Остальные поспешно ушли на запад. Вышли к переправе. Река поблескивала на солнце. На переправе дежурили понтонеры. Перед мостом возвышался свежий могильный холмик, а чуть поодаль лежали обломки разбитой машины. Миновав понтонный мост, стали медленно взбираться в гору, мимо разрушенных блиндажей и окопов. По — всюду видны вражеские трупы. Советская артиллерия поработала на славу. — Будьте внимательны, на деревьях «кукушки»! ~ предупредил нас какой-то старшина, показывая руку в окровавленных бинтах. И действительно, над колонной засвистели пули, из глубины леса раздались автоматные очереди. Не дожидаясь команды, минометчики прямо из машин открыли стрельбу по невидимым «кукушкам». Батальон быстро миновал опасное место и вышел к окраине деревни. Здесь наши огневые позиции. Расчеты быстро устанавливают минометы, готовят мины к стрельбе. Водители, отведя машины к овражку, замаскировали их под яблонями. На склоне горы цепью потянулись танки. Мотострелки где-то впереди их. Все замерли в ожидании атаки врага. Мы уже знаем, что фашисты готовятся сбросить советские части с плацдарма. Но затем и прибыли гвардейцы на пятачок, чтобы усилить оборону. В нашу задачу входило также расширить плацдарм. С юго-запада появились косяки немецких бомбардировщиков. Яростно затрещал зенитный пулемет. Вокруг самолетов замелькали белые разрывы зенитных снарядов. А вражеская пехота уже шла в атаку. Отбив ее, мы перешли в контратаку и к вечеру продвинулись на несколько километров. С переправы подходили свежие силы. На следующий день инициатива была полностью в руках советского командования. Гитлеровцы покатились на запад. 19 июля мы поддерживали наступление 2-го мотострелкового батальона, которым командовал гвардии капитан Пичугин. Батальон продвигался к селу Каменка, превращенному немцами в мощный опорный пункт. Туда мы и посылали свои мины. С наблюдательного пункта позвонил наш комбат гвардии капитан Л. И. Озябкин. Он похвалил нас за точность стрельбы, рассказал, как отличился один из наших телефонистов. Прокладывая линию, он неожиданно встретил в бурьяне гитлеровца, но не растерялся и сумел опередить врага выстрелом. Вскоре позвонил Пичугин и попросил перенести огонь. — Ваши мины лежатся в цепях моего батальона, — с раздражением сказал он. Этого не могло быть: мы били по высоте 215, куда наша пехота еще не дошла. На всякий случай я проверил координаты. Все в порядке. — Ищите скорее ошибку! — твердил свое Пичугин. Я слышу голос Пичугина, а сам как бы вижу его. Высокий, розовощекий, плотный, очень похожий на киноартиста Андреева не только внешне, но и повадками. Он пользовался большим уважением в бригаде. Неужто мы подвели его? Еще раз проверяю расчеты и снова не нахожу ошибки… И тут в голове мелькнула догадка: заняв новую позицию, я не проверил окружающей местности, а на ней могли остаться немцы. Ведь встретил же наш телефонист одного! Решил прочесать лес, который километра на полтора тянулся вдоль Северного Донца. Собрав шоферов и связистов, всего семь человек, повел их в лес. Метров через сто на поляне мы увидели немцев. Они вели огонь из 81-миллиметрового миномета. Мы их окружили и обезвредили, взяв в плен немецкого офицера и нескольких солдат. — Нашел ошибку! — позвонил я Пичугину и рассказал о немецком минометном расчете. Через полчаса санитары привезли на огневую раненого гвардии капитана Л. И. Озябкина, а часа через два и его заместителя гвардии старшего лейтенанта Т. Т. Гудько. Последний был ранен весьма необычно: снаряд проскочил между телом и рукой, порвав мышцы на руке и боку, но не повредив костей. Ранен был и командир роты гвардии лейтенант Сабит Хамитов. Еще до боев на плацдарме тяжело заболел и был отправлен в госпиталь замполит батальона. Так с самого начала летних боев не повезло нам с командным составом. Приходилось обходиться наличными силами. В два часа я отправился на наблюдательный пункт к гвардии капитану Пичугину. Выполняя его заявки, минометчики продолжали вести огонь, и вскоре фашисты были выбиты из рощи. Нам приказали занять огневые позиции на ее опушке. В одну из рот я послал связным Петю Корчагина, расторопного молодого бойца. Не успел он отбежать далеко, как вдруг я вижу: около Корчагина взметнулся взрыв. В дыму мелькнуло тело бойца и словно бы растаяло. Когда дым рассеялся, я снова увидел Корчагина. Он бежал как ни в чем не бывало. — Меня только вверх подбросило, а так все нормально, — рассказывал он некоторое время спустя, когда привел роту 120-миллиметровых минометов на новую позицию. Я смотрел на связного и не узнавал его: лицо, шея, уши — все было черным-черно. Приказал Корчагину идти в санчасть провериться. — Да ничего со мной не случилось, — упирался боец, — вот умоюсь и опять буду белым. Новые позиции минометчиков располагались рядом с недавними окопами немецких артиллеристов. Материальную часть враг успел увезти, а штабеля снарядов вынужден был бросить. Не давая гитлеровцам опомниться, грдейцы теснили их по всему фронту. В этот день мы еще несколько раз меняли огневые позиции, продвигаясь вперед вслед за танками и мотопехотой. Вечером меня вызвали на совещание в штаб бригады. Офицеры собирались на лесной поляне, обменивались новостями. И вдруг поляну потряс мощный хохот. К штабной машине приближался немец с поднятыми вверх руками, а за ним следовал ординарец комбрига Володя, мальчик-подросток, с автоматом на изготовку. Светлые вихры парнишки развевались на ветру, пилотка еле держалась на затылке, курносое личико было сосредоточенным. Через плечо юного гвардейца висел поясной ремень, а не по росту большая гимнастерка спускалась ниже колен, словно юбка-клеш. Из машины выглянул гвардии подполковник Худяков: — Что здесь происходит? — Немца привели. — Какого немца? — Докладывай, гвардии ефрейтор, не робей, — послышались одобрительные голоса. — Товарищ гвардии подполковник, — звонко начал сын бригады. — Пять минут назад я с вашего разрешения отлучился до ветра. Только я подошел (вон к тому дубу, как на меня посыпались сухие сучья. Глянул вверх, а на дубу — фриц. Я быстро схватил автомат, наставил на него и скомандовал: «Хенде-хох!» Он и свалился с дуба. Вот я и привел его вам. Только когда он падал, его автомат зацепился за ветку. Разрешите сходить и снять автомат? Комбриг слушал с серьезным видом, а глаза его улыбались. Когда мальчик закончил, комбриг пошел к машине и через минуту вернулся с медалью «За отвагу». — Молодец, не испугался такого здоровенного фашиста и взял его в плен! — С этими славами Александр Тимофеевич прикрепил медаль к гимнастерке юного гвардейца. Сломив сопротивление врага на Северном Донце, бригада безостановочно гнала его все дальше на запад. От оккупантов был полностью очищен Донбасс, затем другие экономические районы Левобережной Украины. В конце сентября мы уже подходили к Днепру. К этому времени наши подразделения заметно поредели. Уменьшилось и количество танков, орудий, минометов. Враг хоть и откатывался на запад, но сопротивление его по мере приближения к Днепру росло. Оставляя сильные арьергарды на выгодных рубежах, гитлеровцы упорно оборонялись. Не имея возможности обойти их стороной или сломить сопротивление лобовым ударом, мы вступали в затяжные бои и продвигались вперед очень медленно. …Вот и еще отвоевано у врага несколько километров украинской земли. Впереди протянулся широкий противотанковый ров. Он был заминирован. Перед ним — проволочные заграждения, за ним — огневые точки. Фашисты укрепились надежно. Несколько раз мы атаковали их, но безрезультатно. Минометчики получили приказ усилить огонь, помочь мотострелковому батальону гвардии майора Е. Я. Лишенко преодолеть ров. Одновременно командир бригады гвардии подполковник А. Т. Худяков потребовал от Лишенко более активных действий. Я невольно стал свидетелем их телефонного разговора. — Надо взять ров во что бы то ни стало! — сказал Александр Тимофеевич. — Знаю, что надо, а чем? — отозвался Емельян Яковлевич. — У меня осталось всего семь активных штыков: командир роты и шесть стрелков. — Не семь, а девять, — поправил комбата комбриг. — Я имею в виду тебя и твоего ординарца. Итак, девять. Все вы гвардейцы, а каждый гвардеец способен справиться с десятком фрицев. Таким образом получается, что вас девяносто человек. Да я подойду к вам со своим ординарцем — плюс еще двадцать боевых единиц. Подключаю вам в помощь минометный батальон, а в нем наберется человек двадцать. Помножь их тоже на десять. — Помножил, получается много… Однако немцы удерживают ров целым батальоном. Не мнимым, а настоящим, полнокровным. А я не бог, чудес творить не умею. — Опять ты за свое! — шутливо обижается Худяков. — Я же тебе все объяснил. Гвардейцы и есть то чудо, о котором ты упомянул. Ров должен быть взят. — Ну что ж, будем творить чудо! Активных штыков у Лишенко было, конечно, не семь, а немного больше, но все же не густо. Набрав побольше гранат, прихватив с собой саперные лопаты, красноармейцы поползли ко рву. Мы поддерживали их огнем: клали мины по самой кромке рва и чуть дальше, не давали гитлеровцам поднять головы. Стрелки уже добрались до рва. Бросают гранаты, орудуют лопатами, сбрасывают в ров какие-то бревна. Потом мы видим, как они скрываются во рву и через минуту появляются на той стороне. Снова вспыхивают разрывы гранат. Мы переносим огонь дальше, а ко рву уже подкатывают несколько «тридцатьчетверок» с десантом. Покинув броню, гвардейцы-автоматчики спешат на помощь смельчакам. Через препятствие перебираются и танкисты. Путь к Запорожью открыт! На плечах отступающего врага части нашего корпуса ворвались в город и скоро полностью овладели им. Враг был сброшен в Днепр. Когда командир бригады подводил итоги последних боев, он назвал имена многих командиров, чьи подразделения отличились в боях за Запорожье. Первой среди них была фамилия Емельяна Яковлевича Лишенко. — Батальон гвардии майора Лишенко, — сказал Худяков, — показал образцы мужества. Каждый боец батальона дрался за десятерых. Если хотите, они совершили чудо.