Рожков Г. С., гвардии старший лейтенант
«Несгибаемые, бесстрашные» Г. С. Рожков политрук батареи
Команда «к бою», которую подал командир батареи лейтенант И. Е. Матюшкин, застала нас на марше. Артиллеристы быстро заняли позиции и сразу же открыли стрельбу. Первыми обрушили снаряды на врага расчеты Алексея Шерстникова и Александра Сологуба. Мы начали дуэль с батареей немцев. Враг находился в более выгодных условиях: его орудия стояли на заранее подготовленных закрытых позициях, гитлеровцы хорошо видели нас, с первых минут вели прицельный огонь. Но мы не уступали. Все номера действовали с предельным напряжением сил. Вдохновляюще действовал личный пример все время находившегося на огневой политрука батареи Василия Павловича Толоконникова. Я был тогда рядовым. Вот замолчало одно немецкое орудие. Вскоре были подавлены второе и третье. Враг не выдержал состязания с воронежцами и замолчал, — Молодцы, товарищи! — похвалил нас начальник артиллерии полка старший политрук И. А. Соколовский. Иван Антонович знал в лицо каждого артиллериста. Теперь он от души пожимал нам руки, хвалил за смелость и расторопность, за точный огонь. Вместе с Евгением Веденеевым, Василием Калининым, другими номерами расчета я чувствовал себя на седьмом небе. Мы радовались, что боевое, крещение прошло успешно. В последующих боях батарея неоднократно вступала в бой с вражескими артиллеристами и всегда побеждала. А о тех случаях, когда нам доводилось бить по немецкой пехоте, и говорить нечего: здесь наше превосходство было полным и безраздельным. В марте 1942 года я окончил одномесячные курсы при политотделе дивизии и был назначен политруком в 1-ю же батарею. С радостью спешил я к друзьям-артиллеристам. Но случилось непредвиденное. Полк вел тяжелый бой за село Избицкое на Северном Донце. Мне пришлось на ходу принять остатки роты автоматчиков и повести их на поддержку 1-го батальона. Схватка была горячей. Я был ранен осколком снаряда, а находившиеся рядом со мной автоматчики Зайцев и Павлов погибли. Это были отважные бойцы, не раз отличавшиеся в боях с гитлеровцами. Передав оставшихся бойцов в 1-й батальон, я на одной ноге поковылял в санроту. Здесь выяснилось, что ранение у меня более серьезное, чем я предполагал. Пришлось ехать в тыловой госпиталь в Воронеж. Вернувшись в родной полк, я опять не попал в свою батарею. В роте противотанковых ружей (ПТР) 2-го батальона был убит политрук, и надо было заменить его. — Противотанковые ружья — все равно что малокалиберная артиллерия, — успокаивал меня А. Т. Худяков. — При первой же возможности переведем в батарею. Вскоре завязался бой за село Солдатское. Наша рота действовала в боевых порядках стрелков. Без промаха били бронебойщики по огневым точкам противники и его технике. Враг был выбит из села. Мы закрепились на западной окраине Солдатского, перешли к обороне. Окопались на краю оврага. На той стороне его были позиции немцев. День и ночь шла перестрелка. Фашисты непрерывно посылали в нас мины. Позиция роты постоянно была в сизой дымке от разрывов мин. Гарь от взрывчатки кружила голову, порой нечем становилось дышать. Но это не ослабляло наших ударов по врагу. Через некоторое время я все же попал в родную батарею. Ею по прежнему командовал бывший преподаватель Воронежского государственного университета И. Е. Матюшкин. Теперь он был уже старшим лейтенантом. С первых дней пребывания на фронте И. Е. Матюшкин показал себя умелым артиллеристом: он быстро готовил данные для стрельбы по закрытым целям и корректировал огонь с удивительной точностью. Едва успеет блеснуть огонь вражеского орудия, как Матюшкин со своего наблюдательного пункта уже передает данные для ответного огня. И, как правило, мы в короткий срок заставляли фашистов прекращать стрельбу. Особенно напряженными были бои в районе Тербунов летом 1942 года. Фашисты рвались к Воронежу и одновременно стремились проникнуть в сторону Ельца. Мы то и дело вступали в бой с танками врага и многие из них превратили в горящие факелы или груды бесформенного металла. Когда дивизия была преобразована в 1-й гвардейский механизированный корпус, 76-миллиметровая батарея Воронежского полка влилась в 116-й гвардейский артиллерийский полк. Но полк этот часто действовал совместно со 2-й гвардейской механизированной бригадой А. Т. Худякова, так что мы по-прежнему воевали вместе с земляками. Именно на участке воронежцев произошел памятный для нас бой в один из дней декабря 1942 года. День был ясный и морозный. В необъятной донской степи, покрытой ослепительным снегом, развернулось горячее сражение. Враг стремился вырваться из гибельного сталинградского кольца и шел напролом. У артиллеристов было много работы. Наша 8-я батарея, состоявшая в основном из воронежцев, била по немецким танкам прямой наводкой. То тут, то там вспыхивали стальные коробки вражеских машин. У раскаленных от непрерывного огня орудий обливались потом артиллеристы. И снова горели фашистские танки. Однако враг не прекращал атак. На позиции батареи то и дело рвались снаряды. Осколками снесло панораму у орудия Александра Сологуба, тяжело ранило наводчика. На место наводчика тут же стал Сологуб. Наведя орудие через ствол, он первым же снарядом поразил вражеский танк. Над батареей появились фашистские самолеты. Засвистели бомбы, ухнули взрывы. Советские артиллеристы не ушли от орудий, не прекратили огня. В тот момент, когда Николай Глезденев заряжал свое орудие, пулеметная очередь с самолета прошила его грудь. Но артиллерист не упал. Он продолжал стоять на своем месте, мертвой хваткой вцепившись в снаряд, наполовину засланный в казенник орудия. В этом бою наша батарея потеряла два орудия и почти половину личного состава убитыми и ранеными. Но фашисты потеряли в десять раз больше. Поле боя было сплошь усеяно вражескими трупами. Между ними догорали танки, бронетранспортеры, тягачи, грузовики. А над всем этим живым памятником советскому воину-победителю возвышалась застывшая у разбитого орудия мужественная фигура артиллериста Николая Глезденева. Вот такими — несгибаемыми, бесстрашными — остались в моей памяти гвардейцы-воронежцы.