«Последние километры» А. М. Попов командир мотострелкового батальона.
Кечкемет. Уездный венгерский город юго-восточнее Будапешта. Эшелоны 2-й гвардейской механизированной бригады только что прибыли на станцию. Город недавно освобожден, и повсюду видны следы боев.
Много дней мы провели в эшелонах. От Полтавы до границы ехали по родной советской земле. Потом оси вагонов переоборудовали, и мы покатили на запад по суженной европейской железнодорожной колее. Ехали по освобожденным от оккупантов землям Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии. Повсюду люди приветственно махали руками, радостно кричали что-то на непонятном нам языке. Знакомство с этими странами из дверей теплушек да во время коротких остановок на станциях было, конечно, беглым, поверхностным. Но главное мы уловили: трудящиеся Восточной Европы радовались своему освобождению от гнета фашизма и от души благодарили за это Красную Армию.
Значительная часть Венгрии еще находилась под пятой гитлеровцев, но наши войска уже окружили Будапешт, Ожесточенные бои шли в районе венгерской столицы. На каком-то участке 3-го Украинского фронта предстояло действовать и нашему корпусу.
Разгружались новогодней ночью. Из вагонов перебирались в грузовики и рота за ротой отправлялись в путь. Задерживаться на станции было небезопасно.
1-й мотострелковый батальон двигался в голове колонны бригады. За ночь мы прошли около, восьмидесяти километров и на рассвете 1 января 1945 года сосредоточились в районе населенного пункта Сельксентмартон. Дальше был Дунай, а за ним — город Дунафёльдвар. С той стороны доносился отдаленный артиллерийский гул. Фронт был недалеко.
Но вот загрохотало небо и над Дунаем. К переправе шли вражеские бомбардировщики. Наши зенитчики встретили их плотной стеной огня, о переправе не могло быть и речи. Батальон, приготовившийся к броску через реку, вынужден был укрыться в ближайшем лесу.
— Если разобьют мост, придется нам, замполит, куковать в этом лесу, — сокрушался комбат гвардии майор Л. П. Берегов.
Леонид Петрович — человек энергичный, деятельный. Ленинградец по происхождению, воспитанный в трудовой рабочей семье, он не умел сидеть без дела. Вынужденная задержка с переправой выводила его из себя.
Судя по массированности зенитного огня, переправа была надежно прикрыта с воздуха, и опасаться за нее особенно не приходилось.
— Не разобьют! — уверенно ответил я Берегову.
Мое предсказание сбылось, переправа уцелела. Но едва мы попытались двинуться к ней, как снова загрохотали зенитки: к Дунаю подходила новая партия фашистских бомбардировщиков. И снова врагов постигла неудача: один «юнкере» врезался в берег реки, другие сбросили бомбы куда попало и поспешили удрать.
— Теперь быстрее на ту сторону! — приказал Берегов.
Благополучно миновали мост машины 1-й роты, без задержки проскочила на западный берег 2-я, а 3-я не успела: при очередном налете немецких бомбардировщиков мост был поврежден. Саперам пришлось заменять пробитый полупонтон.
Лишь к утру следующего дня бригада вышла на передний край восточнее населенного пункта Жамбека. Предстояло во взаимодействии с частями 108-й гвардейской стрелковой дивизии прорвать вражескую оборону, овладеть Жамбеком и продвигаться дальше на запад. Наш батальон получил приказ занять исходные позиции на правом фланге бригады, перекрыв шоссейную дорогу, ведущую в Жамбек.
Но впереди была высота 214. Вытянутая вдоль фронта, она находилась на нейтральной полосе и не позволяли просматривать местность. За высотой — деревня Жоби. Там немцы.
— Думаю, что нам следует обосноваться на высоте, — решил Берегов. — Такая выгодная позиция вряд ли долго останется нейтральной: немцы постараются занять ее. А мы опередим их.
С наступлением темноты гвардейцы 1-й и 2-й рот незаметно выдвинулись к высоте и начали окапываться. 3-я рота осталась во втором эшелоне. Здесь же, немного правее шоссе, был оборудован и командный пункт батальона.
Мотострелки усердно долбили промерзшую каменистую почву: за ночь надо было вырыть окопы поглубже. К утру весь батальон ушел в землю.
Чувствовалось, что фашисты не подозревают о выдвижении на передний край свежей части. В этом мы окончательно убедились вечером следующего дня.
Гвардии лейтенант Александр Алимов, взвод которого занимал наиболее ответственный участок у дороги и был немного выдвинут вперед, сообщил, что на его участке к высоте движется группа немцев. Они несли с собой ломы, кирки, лопаты, намереваясь, по видимому, закрепиться в нейтральной зоне и включить высоту в свою полосу обороны. Было ясно, что враг не знает о нашем присутствии на высоте.
— Подпустить возможно ближе и уничтожить, — приказал комбат, — Трудно будет — поддержим огоньком.
С командного пункта хорошо было видно, как десятка два немцев, не торопясь и ничего не опасаясь, шагали к высоте.
— Вот что значит хорошая маскировка! — воскликнул гвардии капитан Волошин, худой, высокий и черноголовый старший адъютант батальона. Он больше всех заботился о маскировке позиций и теперь гордился плодами своего труда. Немцы подошли к позиции Алимова на полсотни метров и все еще не замечали гвардейцев. Наверное, они знали, что здесь на широком франте обороняется ослабевшая в предыдущих боях советская стрелковая дивизия и что высота много дней пустует.
Алимов подпустил фашистов на тридцать метров и первым бросил гранату. Примеру командира последовали подчиненные. Затрещали автоматы, ударил пулемет. Гитлеровцы были настолько ошеломлены, что не успели сделать ни одного выстрела. Человек пятнадцать остались лежать перед окопами алимовцев, остальные, побросав оружие и весь свой инструмент, кубарем скатились вниз.
Не успели гвардейцы собрать оружие фашистов, как на их позициях стали рваться немецкие мины. Обстреляли немцы и расположение 1-й и 2-й рот, несколько мин упало неподалеку от нашего командного пункта. С потолка блиндажа посыпалась земля,
— Леншин, видишь, откуда бьют минометы? — спросил комбат у своего заместителя по строевой части, — По-моему, они прячутся вон за тем крайним домом на южной окраине деревни. Скажи Землину, чтобы подавил их.
— Есть! — отозвался гвардии капитан Леншин. Коренастый, голубоглазый с неизменной улыбкой на лице, он в одно мгновение исчез, и уже через минуту ударили залпы минометного батальона гвардии капитана Землина.
Деревня Жоби ответила артиллерийским огнем. Сейчас же полетели снаряды и с нашей стороны. Маленький инцидент на участке взвода Алимова перерастал в большой бой.
Вскоре из штаба бригады поступил приказ приготовиться к атаке.
Артиллерийский огонь с нашей стороны нарастал. Деревню заволокло дымом. На шоссейной дороге вытягивались танки, в небе появились «ильюшины».
Взвод гвардии лейтенанта Алимова покинул окопы и двинулся к деревне. Весь батальон устремился за ним и с ходу ворвался в деревню.
Все это произошло настолько быстро и неожиданно для врага, что он почти не оказал сопротивления, Гарнизон фашистов был смят. Около сотни гитлеровцев успели сдаться в плен. Все орудия, минометы и пулеметы достались гвардейцам.
Вместе с танкистами наш батальон действовал в передовом отряде бригады. Такую задачу поставил Худяков, нагнавшей нас на своем бронетранспортере. На большой скорости, машины помчались в направлении Джамбека.
Прорвав оборону врага, наши войска потеснили его на всех участках. Гарнизон Джамбека дрогнул. Боясь окружения, фашисты стали отступать и попали под удар 1-й гвардейской бригады. Город был взят без особых усилий.
Продолжая преследовать противника, бригада устремилась к городу Дунафёльдвару. Противник, однако, предпринял ряд мощных контрударов. По всему фронту разгорелись ожесточенные бои.
Утром 9 января разразилась снежная буря. Все заволокло серой пеленой, видимость уменьшилась до предела. Вечером, когда буря немного улеглась, (немецкие танки предприняли атаку с западной части Дунафёльдвара. Наши соседи кавалеристы стали отходить к Дунаю. В тяжелом положении оказались и части 2-й гвардейской механизированной бригады.
На участке вашего батальона в борьбу с немецкими танками вступили артиллеристы батареи гвардии старшего лейтенанта И. Е. Матюшкина. Выкатив пушки на середину улицы, расчеты почти без промаха били по стальным коробкам, Особенно метко разил врага наводчик рядовой Сергей Лопатин. Подбитые им три танка перегородили улицу. Расчет выдвинул орудие за подбитые танки и снова повел огонь. Но в метельных сумерках отважные артиллеристы не заметили, как из переулка выдвинулся «тигр». В горячем поединке с тяжелым танком расчет пошиб.
Смело действовали в этом уличном бою танкисты. Командир полка Герой Советского Союза гвардии подполковник Г. Н. Фокин сам водил экипажи в контратаки. Изрыгая огонь, танки почти вплотную сходились друг с другом, били в упор. Подбив несколько вражеских машин, танкисты вынудили врага отступить. 1-й батальон тут же перешел в атаку и стал обходить фашистов с правого фланга.
К этому времени генерал И. Н. Руссиянов установил связь с кавалеристами. Усилиями частей двух соединений противник был отброшен. Советские войска значительно продвинулись на запад. Руссияновцы освободили город Адонь, населенные пункты Фельшебешнев и Кишвеленце. Вечером мы подошли к старинному замку, возвышавшемуся у берега озера Веленце.
Построенный местным художником в честь своей жены «Замок вечной любви» был очень красив. Но сейчас об этом думалось меньше всего. Все пространство перед замком было изрезано траншеями и ходами coобщения. Противник оказывал упорное сопротивление, встречал наши атаки контратаками. В траншеях вспыхивали рукопашные схватки.
Командир взвода гвардии лейтенант Сергей Красовский, пробираясь по траншее со своим ординарцем Михаилом Аркадьевым, наскочил на группу гитлеровцев. Гранаты полетели одновременно с двух сторон. Затрещали автоматные очереди. Осколок насмерть сразил С. И. Красовского. Гвардии рядовой Аркадьев был тяжело ранен. Но и все четыре гитлеровца были уничтожены.
Несколько дней кипел бой в районе замка. Подтянув свежие силы, немцы потеснили наши подразделения. Но этот незначительный территориальный успех стоил врагу двух десятков сожженных танков и нескольких сот убитых и раненых.
С 12 января наш батальон перешел к обороне на высотах севернее села Барачка.
Для командного пункта батальона мы выбрали бункер — подземное помещение, врезанное в подошву высоты во дворе крайнего крестьянского дома. Хозяин бункера Иожеф Молняр оказался покладистым человеком. Он неплохо говорил по-русски и сразу понял, для чего нам понадобилось его подземелье. Одобряя наш выбор, Иожеф Молняр заверил, что его бункер не пробьет никакая бомба. А чтобы нам удобнее было работать, он тут же принес в бункер несколько табуреток и крепко сбитый стол.
— А это для отдыха, вместо перины, — широко улыбаясь, сказал Иожеф Молняр, внося в бункер большую связку соломы.
— Спасибо, отец, за заботу, — поблагодарил хозяина Леонид Петрович Берегов. — Садись расскажи о себе.
Молняр снял шапку, присел на табуретку, разгладил ладонью свои пушистые седые усы.
— Вот ты, командир, благодаришь меня за солому. А ведь она — пустяк. Я бы всех вас положил в своем доме на настоящие перины, да обстановка сейчас такая, что в бункере надежнее. Наш народ с радостью встречает Красную Армию. Она гонит с венгерской земли фашистов и их прихвостней салашистов. За это от нас вам большое спасибо. Я ведь тоже солдат, все понимаю. В прошлую мировую войну понюхал пороху. Потом был в русском плену. Знаю, какой добрый ваш народ. Я и в революцию был в России, много слышал и читал про Ленива. Сильная ваша страна, мужественный и добрый ваш народ. Если б не вы, кто бы побил Гитлера? Россия ~ это сила!
С этими словами Иожеф Молняр встал, надел шапку и стал крепко пожимать всем руки.
— Если еще понадоблюсь, я к вашим услугам, — сказал он майору Берегову.
— Думаю, что понадобитесь, — с расстановкой произнес комбат, видно что-то обдумывая. — Пойдемте, я провожу вас.
Они вышли из бункера.
— Как вам нравится хозяин? — спросил меня гвардии капитан Волошин. — Видно, толковый человек и доброжелательно относится к нам. Впрочем, в Барачке все крестьяне с радостью принимают гвардейцев. Зазывают в дома, угощают салом, вином. Если солдаты отказываются от угощения, обижаются. Я недавно был в роте Новикова, Так там одна женщина вручила красноармейцу Кузнецову тесак. «На, — говорит, — бей фашистов». Гвардеец не растерялся, взял тесак, поднял его над головой и строевым шагом прошел мимо женщин. Потом круто повернулся и крикнул: «Смерть фашистам, капут Гитлеру!» Женщины одобрительно засмеялись, захлопали в ладоши, а хозяйка тесака обняла солдата и поцеловала.
В блиндаж вернулся гвардии майор Берегов.
— Ну, комиссар, — сказал он, — хозяин наш не зря назвал себя солдатом. Согласился быть нашим разведчиком. Договорились мы с ним и еще кое о чем.
На другой день я увидел, как Молняр вместе с солдатом разбирал двери своего каменного сарая. Оказывается, они с комбатом договорились превратить сарай в огневую позицию самоходки. Лучшей позиции было не найти! В стене, обращенной на северо-вост, Молняр собственноручно пробил две амбразуры. Вскоре самоходка вползла в сарай.
— Отличный обзор! — радовались артиллеристы. — Можете быть уверены, товарищ гвардии майор, на этом участке не пройдет ни один вражеский танк.
Иожеф Молняр тоже посмотрел в прицел и одобрительно сказал:
— Хорошо! Вас не видно, а вы видите все. Барачка станет как Сталинград. Фашисты здесь не пройдут. Хорошо! — радовался Молняр.
И тут же сказал командиру самоходки Лаврову:
— Я буду вот в тех домиках, туда стрелять не надо.
В этот же вечер, получив от Берегова трофейный парабеллум и гранату- лимонку, Иожеф Молняр ушел к трем домикам, стоявшим на отшибе в северной части Барачки. Домики были в руках фашистов. Мы очень беспокоились за судьбу нашего добровольного разведчика Iи долго следили за его фигурой, мелькавшей в тумане.
В шесть часов утра гитлеровцы обрушили на высоты 317 и 155 огонь своей артиллерии. Заместитель командира батальона капитан Леншин, находившийся в передовых подразделениях, сообщил по телефону:
— Противник перешел в атаку. На нас идет до двух батальонов пехоты с двадцатью танками. Продвигаются не спеша, огонь ведут беспорядочно.
— Подпустить ближе и бить наверняка! — приказал Берегов. — Как с артиллерией? — обратился он к Волошину.
— Все расчеты и экипажи готовы к отражению атаки.
Вскоре огонь противника обрушился на Барачку. Загорелось несколько построек. Ударила и наша артиллерия. В грохоте выстрелов и разрывов слышались дробные очереди пулеметов. С каждой минутой бой разгорался.
С передовой докладывает Леншин:
— Горит первый танк. Вспыхнул еще один. Третий остановился с подбитой гусеницей. Вражеская пехота залегла.
Пришла еще одна приятная весть: самоходка, замаскированная в сарае Иожефа Молняра, уничтожила «тигр».
Больше пяти часов продолжался этот бой. К исходу дня гитлеровцы выдохлись. Оставив перед позициями нашего батальона более двухсот трупов и семь подбитых танков, противник отступил.
Было за полночь, когда в бункер вошел Иожеф Молняр в сопровождении гвардейца из 1-й роты. На груди Молняра висел немецкий автомат, он улыбался.
— Вот какие дела, товарищ майор, — сказал Молняр, усевшись на табурет против Берегова. — Я теперь есть немецкий разведчик. Это фашисты вооружили меня так. К четырем часам утра я должен вернуться к ним с данными о силах русских в Барачке и с расположении их огневых средств. Они предупредили, что если попаду в трудное положение, то должен перестрелять коммунистов и убежать к немцам, За это обещали наградить железным крестом.
Тут Молняр не выдержал и расхохотался:
— Вот дураки! Какой же честный мадьяр будет помогать фашистам!
После этого Молняр обстоятельно доложил об всем, что видел у противника.
Берегов решил, что разведчик должен вернуться немцам, и передал ему ряд сведений. Разумеется, эти сведения были ложными, рассчитанными на то, чтобы ввести противника в заблуждение.
На рассвете Молняр снова отправился к врагам. Как и было заранее договорено, он, переходя линию фронта, строчил из автомата в нашу сторону и бежал к трем домикам. Сопровождавший его воронежец гвардии рядовой Федор Телков упал, как будто убитый, вслед Молняру трещали автоматные очереди из наших окопов. Словом, «побег» мадьяра из Барачки был обставлен вполне правдоподобно.
Еще до рассвета 15 января гитлеровцы предприняли очередную атаку на участке нашего батальона. Деревня опять оказалась под сильным огнем противника. Барачка стояла на шоссейной и железнодорожной магистралях Секешфехервар — Будапешт. Отсюда до Будапешта было всего тридцать километров. Вот почему фашисты с таким остервенением атаковали нашу оборону. Но советские воины не зря назывались гвардейцами. Враг нес большие потери, а продвинуться вперед так и не смог. Правда, ему удалось обойти батальон с флангов. Мы оказались в клещах, но продолжали драться.
К полудню бой достиг кульминационной точки. Казалось, чаша весов вот-вот качнется .в сторону противника. Но в этот критический момент из-за насыпи железной дороги пошли в контратаку наши танки. Заговорила артиллерия, поднялась пехота, загремело русское «ура».
Враг был отброшен не только на исходные позиции, но и дальше. Те три домика, куда ночью ушел Иожеф Молняр, оказались в наших руках. Здесь мы и нашли своего отважного разведчика.
Оказалось, при отступлении немцы оставили Молняра с тремя солдатами прикрывать отход. Когда гвардейцы стали приближаться к трем домикам, последние фашисты приготовились бежать. Но Молняр пристукнул одного гитлеровца прикладом, а другого свалил очередью из автомата. Последнего взял в плен.
Наш гостеприимный хозяин оказался настоящим героем.
Шли дни. Мы продолжали теснить противника. Только в ночь на 28 марта встретили сильное сопротивление у города Балатонфюред.
Несмотря на ясное звездное небо, противник беспрерывно освещал линию обороны ракетами и время от времени строчил из пулеметов трассирующими пулями. С озера Балатон дул пронизывающий до костей холодный ветер. Доносился рев моторов и скрежет гусениц. Противнику явно не спалось.
Во втором часу ночи на левый фланг 1-го батальона прибыл командующий артиллерией бригады гвардии майор А. Д. Амосов с батареей 76-миллиметровых пушек. К рассвету артиллеристы подобрали выгодные позиции, хорошо оборудовали и замаскировали их.
Занимался день. От озера поднимался густой туман рыжевато-серого цвета. Гвардейцы насторожились и усилили наблюдение. В наш блиндаж вошел Амосов. Посетовав на пустой туман, он присел к телефону и стал звонить комбригу.
Туман поднимался выше, и видимость с каждой минутой улучшалась. Противник открыл минометный огонь, Потом заговорила его артиллерия. Мы не отвечали.
С первыми лучами солнца в воздухе послышался нарастающий гул вражеских самолетов. По гребню высоты проползли два танка. Вслед за ними промчался бронетранспортер. Потом показалось еще три танка.
— Фашисты что-то замышляют, — промолвил Амосов и поспешил к артиллеристам.
Из-за горы вынырнули три бомбардировщика. Пройдя над линией фронта, они развернулись в обратную сторону и сбросили по одной бомбе. При повторном заходе по «юнкерсам» ударила наша зенитная артиллерия и один самолет сбила.
Еще не замер гул самолетов, как в атаку пошли немецкие танки с пехотой. По ним ударила наша артиллерия. Три вражеских танка вспыхнули. Минометы гвардии капитана Землина, отрезав пехоту от танков, заставили ее залечь. Но танки продолжали движение.
На расчет гвардии старшего сержанта Климова двигалось три «тигра». Артиллеристы подбили одну машину, затем вторую, а из-за бугра выползали все новые стальные коробки. Через некоторое время от меткого снаряда расчета Климова вспыхнул еще один «тигр». Но силы были слишком неравны. На гвардейцев-артиллрстов обрушили огонь сразу несколько танков. Климовцы вели бой до последней возможности и геройски погибли в неравной схватке. Здесь же погиб и гвардии майор Амосов.
Враг напирал. Наша пехота вынуждена была пятиться назад. Гвардии майор Л. П. Берегов бросился в боевые порядки стрелков. Рядом с ним появился командир бригады А. Т. Худяков. Вдвоем они восстановили порядок в цепях левого фланга и повели стрелков в контратаку. Враг был остановлен, но Леонид Петрович Берегов погиб: рядом с ним разорвалась немецкая мина. Обязанности командира 1-го батальона принял на себя я.
Один из танков противника почти прорвался к нашему наблюдательному пункту. Но его вовремя остановила «тридцатьчетверка», находившаяся за домом в засаде.
Не прорвалась через передний край и вражеская пехота. Минометчики гвардии капитана Землина обрушили на нее сокрушительный огонь.
В решающий момент схватки в боевых порядках стрелков появился «виллис» командира бригады. Над машиной колыхалось алое полотнище гвардейского знамени. Обгоняя «виллис», ринулись на врага «тридцатьчетверки». Я поднял роты. Гвардейцы с громовым «ура» об рушились на фашистов.
Я видел, как около машины комбрига разорвалась тяжелая мина. Черное облако дыма и пыли скрыло из виду знамя и Худякова. Но когда облако рассеялось, гвардейское знамя над ней развевалось по прежнему…
Следуя по пятам отступающих гитлеровцев, бригада приближалась к границе Австрии. Впереди был город Шопрон.
Мы взяли его без особых потерь, захватив богатые трофеи и много пленных.
9 апреля начался бой за столицу Австрии. 1-й мотострелковый батальон вместе с танкистами действовал на главном направлении. После гибели Героя Советского Союза гвардии подполковника Григория Николаевича Фокина 19-м танковым полком командовал гвардии подполковник И. В. Свиридов. Мы стремились выйти к Дунаю.
К середине ночи 12 апреля подошли к арсеналу. Вся его огромная территория пылала. Горели склады, рвались боеприпасы. Было светло как днем. Танкисты и мотострелки обошли арсенал слева и сломили сопротивление врага, уцепившегося было за один из кварталов. Еще рывок — и мы вышли к Имперскому мосту, красивому ажурному сооружению, перекинувшемуся через Дунай.
Еще недавно мы с большим трудом форсировали Дунай на территории Венгрии, бились с врагом на его правом берегу. И вот через многие десятки километров перед нами снова Дунай. Предстояло еще раз перешагнуть его, но уже с запада на восток. Форсировать многоводную реку в черте крупного города — дело чрезвычайно сложное. Вот почему нам хотелось захватить Имперский мост.
Враг защищал его из последних сил. Сосредоточив здесь крупные силы, он непрерывно контратаковал. Слева и справа от моста били орудия и минометы. Откуда-то из центра Вены прилетали к нам тяжелые снаряды. По мосту спешно уходили немецкие обозы, остатки разбитых частей.
Танки Свиридова, укрывшись под арками зданий, вели огонь вдоль улицы и по мосту. Под их прикрытием пошли вперед автоматчики, прижимаясь к фундаментам домов. Но вот на мост вышел тяжелый вражеский танк. Открыв огонь из пушки и пулемета, он заставил стрелков укрыться в подъездах.
— Выручай, Иван Васильевич! — кричу я сквозь грохот боя гвардии подполковнику Свиридову. Он передает команду по радио, и из-под арки стремительно выскакивает танк гвардии лейтенанта Семена Моисеева. Маневрируя под огнем врага, «тридцатьчетверка» выдвинулась к кирхе, что стояла у самого моста.
— Молодец Пахомов! — произносит Свиридов по адресу механика-водителя, гвардии старшего сержанта, сумевшего столь искусно провести танк под носом у противника. И вот уже Моисеев открыл стрельбу по «тигру». Его поддержали огнем другие экипажи. Фашистский танк, получив серьезное повреждение, медленно пополз назад.
Командный пункт перенесли в кирху. Храм с его толстыми стенами служил надежным укрытием и давал хороший обзор: Дунай, Имперский мост, левая сторона берега, пойма реки, ближайшие здания — как на ладони.
Вклинившись в оборону врага в районе кирхи, мы не могли продвинуться дальше. Фланги отстали, на них сильно жали немецкие части, пытавшиеся прорваться к мосту, уйти из сжимающегося вокруг них кольца.
Мост был одинаково нужен и нам и врагу. Мы уже имели достаточно сил, чтобы захватить мост. Но проблема этим не решалась: мост был заминирован. В штабе бригады обдумывала план предотвращения взрыва. Командир бригады гвардии подполковник А. С. Иванов решил послать к мосту четверку самых смелых и опытных разведчиков. Он знал их лично и высоко отзывался об их мужестве и находчивости.
Возглавлял группу командир взвода бронетранспортеров гвардии старший сержант Андрей Кульнев, высокий чернявый парень из Семилук. Веселого нрава, с неизменной улыбкой на полных губах, он отличался исключительной смелостью, способностью не теряться в любой обстановке. С ним были разведчики Федор Минин, Григорий Москальчук, Николай Борисов и два сапера.
Удобнее всего пробраться к объекту было на участке 1-й роты гвардии старшего лейтенанта Н. К. Мишина. Туда и повел свою группу Кульнев. Разведчики бегом пересекли улицу, прошмыгнули мимо горящего здания и скрылись в дыму.
Занималось утро 13 апреля. Грохот боя, не смолкавший всю ночь, нарастал. Послышался противный скрип шестиствольных минометов. На наши позиции обрушился град осколков.
В 6 часов 25 минут открыла огонь вражеская артиллерия, укрывшаяся где-то у отдельных домиков на противоположной стороне Дуная. Снаряды рвались на асфальте улицы, на крышах домов. На тротуары со звоном сыпалось стекло. Через пятнадцать минут огонь прекратился. От одного из домиков у дамбы отделился бронетранспортер и помчался к мосту. За транспортером двигался «тигр». Когда они приблизились к мосту, к бронетранспортеру подбежал немец. Он что-то сказал, указывая рукой в нашу сторону, и быстро укрылся в кювете. С бронетранспортера ударил крупнокалиберный пулемет. Ухнуло орудие «тигра». От кирхи отскакивали куски кирпича. Продолжая стрелять, бронетранспортер и танк вошли на мост.
— По бронетранспортеру, одним снарядом! — скомандовал Свиридов.
— Есть одним снарядом! — отозвался из танка Моисеев.
Было хорошо видно, как бронетранспортер, метко пораженный снарядом, вдруг словно споткнулся и сразу же вспыхнул. Из него стали выскакивать автоматчики. «Тигр», отстреливаясь, попятился назад.
Во время этой перестрелки группа Кульнева под прикрытием огня роты Мишина прорвалась к горящему складу. По обеим сторонам его находились немцы, плотно прикрывая подступы к мосту справа. Горящий склад оставался единственным слабым звеном во вражеской цепи. Никто не мог предположить, что можно пройти через бушующее пламя. Именно на это и рассчитывал Кульнев. Нужно было обладать поистине бесстрашием, чтобы решиться на такое. Но наши разведчики именно так и сделали: они прошли через огонь и вскоре оказались на противоположной стороне здания.
Со своего наблюдательного пункта мы видели, как шестерка отважных гвардейцев по одному перебралась от горящего склада к берегу. Враг не заметил смельчаков.
Мы решили подбросить огоньку, чтобы отвлечь внимание фашистов от разведчиков.
Но тут внимание от моста отвлекла внезапно появившаяся колонна противника. С левой стороны вдоль берега Дуная к мосту шли танки, за ними тянулась веренца автомашин с пехотой.
Над нашим флангом нависла серьезная угроза. Враг явно рвался к мосту, на котором снова появился «тигр». Мужество и смекалку проявил гвардии лейтенант Долматов, танк которого стоял под аркой на другой стороне улицы напротив церкви. Понимая, что экипажу Моисеева не видно колонны, он выдвинул свою «тридцатьчетверку» вперед и открыл по фашистам огонь.
Головной танк вражеской колонны завертелся на асфальте с перебитой гусеницей и остановился поперек дороги. Движение застопорилось. Укрывшись за броней подбитой машины, два других танка открыли огонь по «тридцатьчетверке» Долматова. На помощь ему подоспели другие советские экипажи. Завязалась перестрелка, в которую включились минометы и артиллерия обеих сторон. Гитлеровская колонна развернулась и скрылась в тумане.
Тем временем наши разведчики уже пробрались под мост. В 7 часов 15 минут завязалась перестрелка между группой Кульнева и немецкими саперами. Укрываясь за металлическими фермами, разведчики приближались к немцам. И в то время, когда крупные силы сторон дрались на подступах к мосту, под ним происходила не менее важная схватка, хотя в ней участвовало лишь несколько человек. Разведчикам удалось оттеснить саперов к левой половине моста. Вот, сраженный пулей Москальчука, с криком полетел в воду гитлеровский солдат. Но и Москальчук ранен. Рядом с ним Кульнев ведет огонь из автомата. Раскинув руки, полетел в воду еще один фашист. Минин и Борисов тем временем устели расправиться еще с двумя саперами. Но двум немцам все же удилось убежать, а главное — они успели поджечь бикфордов шнур.
Люди, сражавшиеся наверху, не знали, что настал решающий момент схватки за мост. Дымная струйка быстро бежала по шнуру, свесившемуся под фермой. Кульнев решил дотянуться до него. Подпрыгнув, он уцепится руками за нижнюю часть фермы, подтянулся, Москальчук помог ему удержаться. Теперь нужно оторвать левую руку от фермы и дотянуться до шнура… Еще мгновение — и шнур перерезан острым ножом. Полуметровый дымящийся кусок шнура упал в воду.
Почти одновременно гвардии старшина Минин перерезал электрический провод, протянутый с левого берега к зарядам.
В 8 часов 20 минут советские танкисты и стрелки, сломив сопротивление врага, ворвались на Имперский мост, сбили заслон и оказались на левой стороне Дуная. По спасенному мосту пошли войска, преследуя отступающего противника.
Сразу же за мостом в небольшом окопчике сидели два фашиста, прикрепленные цепями к станковому пулемету. При них была небольшая динамо-машина. От нее тянулся провод к мосту.
Пленные оказались итальянцами. Им было приказано взорвать мост в тот момент, когда на него вступят русские. Однако гитлеровцы, узнав, что под мостом находятся советские разведчики, решили произвести взрыв раньше времени. Но электропровод уже был перерезан. Взрыв не состоялся. Вся бригада восхищалась подвигом шести героев.
Так, советские воины спасли от разрушения Имперский мост, одно из красивейших архитектурных сооружений Вены.
К середине дня 13 апреля наши войска полностью овладели Веной. В 13 часов над зданием ратуши взвился красный флаг.