ВОРОНЕЖСКИЙ ДОБРОВОЛЬЧЕСКИЙ КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ПОЛК

Краткая история переименований и пополнений

1941 год

19-21 августа 1941 года

В Воронеже по инициативе областного комитета партии, поддержанной Государственным Комитетом Обороны СССР и лично Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным, в Первомайском саду проходило формирование Добровольческого полка из рабочих и служащих предприятий, а также студентов учебных заведений, от 18 до 50 лет, получивших в райкомах партии путевки в формирующийся полк. Второй батальон полка полностью состоял из работников Воронежского авиационного завода. Около 300 человек, главным образом специалистов и командиров, дали Воронежский облвоенкомат и Тамбовское пехотное училище.

В полк было зачислено 3045 коммунистов и 300 комсомольцев, и его по праву стали называть Коммунистическим.

№ войсковой части 1098.

Место дислокации — поселки Сомово и Сосновка в пригороде Воронежа.
Командиром полка был назначен полковник Вайцеховский Михаил Емельянович, участник гражданской войны, кавалер двух орденов Красного Знамени, а комиссаром — ректор Воронежского университета Н.П. Латышев, начальником штаба — капитан А. Т. Худяков, тоже участник гражданской войны, работавший в Воронеже перед войной начальником отдела боевой подготовки областного Осоавиахима.
По примеру Воронежа, добровольческие коммунистические соединения стали создаваться по всей стране.

Приказ №1:

Состав полка по приказу:
— штаб,
— хозчасть,
— 1-й батальон,
— 2-й батальон,
— 3-й батальон,
— батарея пушек 45 мм,
— батарея пушек 76 мм,
— батарея минометов 120 мм,
— рота связи,
— саперная рота,
— рота ПВО,
— взвод ПХО,
— санитарная рота,
— транспортная рота,
— взвод конной разведки,
— взвод пешей разведки,
— комендантский взвод,
— ветеринарный лазарет,
— мастерская боепитания,
— мастерская обозо-вещевого довольствия,
— музыкантский взвод.

Подробнее об этом в воспоминаниях Александровой О.С.

Началась упорная боевая учеба. Пехотинцы изучали тактику ведения боя, саперы ремонтировали дороги и наводили мосты, артиллеристы и минометчики учились разить врага своим оружием.

Однако выполнить полностью намеченную программу обучения не удалось.

13 сентября 1941 г. в Воронеж прибыла для отдыха пополнения прославленная в боях под Минском и Ельней 100-я ордена Ленина стрелковая дивизия генерал-майора И. Н. Руссиянова. Комиссар дивизии — К. И. Филяшкин.

Полк в полном составе влился в 100-ю ордена Ленина стрелковую дивизию и стал называться 4-м Воронежским стрелковым полком.

Из воспоминаний Н. П. Латышева, комиссара полка:
«Мы получили задание к утру 14 сентября отобрать для 100-й дивизии две тысячи коммунистов из состава нашего полка. Всю ночь секретарь обкома А. М. Некрасов и командование полка отбирали людей. На рассвете эта трудная работа была закончена. Трудная потому, что хотелось дать в дивизию хорошие кадры и в то же время сохранить костяк только что созданного полка.
Едва мы с грустью проводили однополчан в Воронеж, как дежурный по полку передал:
— Комиссара к телефону!
Звонил В. Д. Никитин. Зная желание воронежцев-добровольцев выступить на фронт «своим полком», он связался со Ставкой и добился разрешения влить наш полк в дивизию Руссиянова целиком. Об этом Никитин и сообщал по телефону.
Отряды ушли недалеко. Когда, догнав их на газике, я подал команду «Кругом марш!» и сообщил, в чем дело, раздались радостные восклицания, вверх полетели пилотки.
Так наш полк в полном составе влился в 100-ю ордена Ленина стрелковую дивизию и стал называться 4-м Воронежским стрелковым полком. Четвертым потому, что в дивизии уже было три полка. Наш оказался сверхштатным. Впоследствии из-за этого часто возникали недоразумения при переходе дивизии из одной армии в другую. И генерал-майору Руссиянову не раз приходилось разъяснять, почему его дивизия имеет одним стрелковым полком больше, чем все остальные дивизии Красной Армии.
В тот же день на широкой просеке среди молодого сосняка командование дивизии принимало полк. С подъемом промаршировали воронежцы, показав безупречную строевую подготовку.
От комиссара дивизии К. И. Филяшкина я узнал, что получен приказ о следовании дивизии в район г. Лебедина Сумской области. »

16 сентября в 18 часов

Началась погрузка полка в эшелоны.

Об этом свидетельствует мемориальная доска на здании станции Сомово:

Проводить своих добровольцев пришли на станцию Сомово представители партийных и общественных организаций Воронежа. Гремел оркестр. Раздавались залпы прощальных салютов.

На станции Масловка получили оружие: самозарядные винтовки СВТ, станковые и ручные пулеметы, патроны, гранаты, минометы, мины. Автоматов ППШ получили всего три, станковых пулеметов — половину того, что было необходимо. Артиллерия полка состояла всего из двух 76-миллиметровых короткоствольных орудий. Ни противотанковых орудий, ни противотанковых ружей полк не получил. Телефонного провода еле хватило, чтобы связать машинистов паровозов с начальниками эшелонов. Но дух полка был высок, все  были готовы к любым испытаниям.

По приказу командования дивизию бросили на Харьковское направление Юго-Западного фронта на помощь окруженным советским армиям.

 18 сентября 1941 года

Приказом Народного Комиссара Обороны СССР  четыре стрелковые дивизии, отличившиеся в боях на западном направлении, первыми в Красной Армии получили наименование гвардейских.

С этого дня 100-я дивизия стала именоваться 1-й ордена Ленина гвардейской стрелковой дивизией.
Воронежцам, только что влившимся в прославленное соединение, предстояло в боях оправдать высокое звание гвардейцев.

21—23 сентября

Они оправдали его в первых же схватках с врагом.

Из воспоминаний Н. П. Латышева, комиссара полка:
«Случилось так, что группировка войск, предназначенная для удара на Ромны (кавалерийский корпус генерала П. А. Белова, три отдельные танковые бригады, 1-я гвардейская стрелковая дивизия И. Н. Руссиянова и 1-я мотострелковая дивизия полковника А. И. Лизюкова), не успела полностью сосредоточиться. А ждать было нельзя. Поэтому в наступлении на Ромны участвовали только 5-я и 9-я кавалерийские дивизии, одна танковая бригада и неполностью наша дивизия.
Прорвать такими силами фронт противника не удалось. Однако наши упорные атаки заставили немецкое командование стянуть на этот участок много дивизий. Тем самым был ослаблен нажим гитлеровцев на окруженные армии Юго-Западного фронта. В результате большинство частей 21-й и 26-й армий вырвались из вражеского кольца.
Немецкие войска перешли в наступление под Ромнами с целью окружить и уничтожить нашу группировку. Кавалерийский корпус генерала Белова, танковая бригада и наша дивизия получили приказ отойти на реку Псёл. Воронежский полк действовал в арьергарде. Прикрывая отход других частей, он вел тяжелые оборонительные бои с превосходящими силами противника.
Первыми вступили в бой 1-й и 2-й стрелковые батальоны нашего полка и полковая артиллерия. На реке Суле немцы попытались сбить с позиций 1-й батальон, обрушив на него массированный огонь орудий и минометов. Затем последовала атака пехоты и танков. Но воронежцы не дрогнули. Полковая батарея, ведя огонь прямой наводкой, подбила танк, уничтожила 3 орудия, автомашину и наблюдательный пункт противника. Особенно отличились командир орудия сержант Алексей Шерстников и наводчик Евгений Веденев. Разведчики в этот день уничтожили 20 мотоциклов с автоматчиками.
К вечеру был получен приказ: 3-му батальону занять Липовку и оседлать дорогу Ромны — Харьков, а остальным подразделениям оборонять населенный пункт Погожая Криница.
С 21 сентября 1-я гв. (100-я) стрелковая дивизия в составе конно — механизированной группы генерала Белова вместе с частями 2-го кавалерийского корпуса участвовала в контрударе против роменской группировки Гудериана. Части дивизии с ходу вступили в бой с гитлеровцами на реке Сула. Боевое крещение в боях под селом Липовая Долина и деревней Сакунихой принял Воронежский добровольческий полк.

Рано утром 22 сентября 3-й батальон под командованием капитана Георгия Яковлевича Хаустова пошел в атаку. Немцы открыли огонь из орудий и минометов, вызвали авиацию, двинули в контратаку танки и пехоту. Разгорелся ожесточенный бой. На помощь стрелкам подоспели наши танки.
Полковник Вайцеховский на броне танка вел в атаку 8-ю и 9-ю роты.
В тот день бойцы, командиры и политработники Воронежского полка убедительно доказали, что они не зря носят звание гвардейцев.

В первых боях за рекой Сулой, под Липовкой и Сакунихой полк потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1114 человек — почти третью часть своего состава.

Но он сдержал натиск превосходящих сил противника и обеспечил отход нашей армейской группировки на новый рубеж.

27 сентября

Поступил приказ: полку без 2-го батальона, оборонявшего Веприк, выступить на Михайловку и сменить в обороне 331-й стрелковый полк.
В течение нескольких дней дивизия отражала атаки гитлеровцев на широком фронте: Михайловка — Лебедин — Веприк. Сдерживая натиск врага, подразделения переходили в контратаки. Так, на рассвете 2 октября 3-й батальон выбил фашистов из деревни Грунь. Было захвачено много пленных, 17 автомашин с военным имуществом и более 100 мотоциклов.
Пять дней гитлеровцы яростно атаковали деревню, пытаясь вернуть утраченные позиции, однако успеха не добились. Гвардейцы-воронежцы сражались героически.
Четырнадцать суток 1-я гвардейская дивизия на реке Псёл держала оборону на фронте протяженностью в 35 километров.

5 октября

6 октября

Гитлеровцам все же удалось прорваться на участке 295-й дивизии. Они форсировали Псёл и вышли на левый фланг, но здесь встретили упорное сопротивление воинов 85-го полка и нашего 2-го батальона и были отброшены.
Затем, однако, противник снова навалился на нашего левого соседа и заставил его отступить на сорок километров. В это же время наш правый сосед, 2-й кавалерийский корпус, по приказу командования был переброшен на другой участок фронта. Воспользовавшись этим, гитлеровцы продвинулись на глубину до восьмидесяти километров. Таким образом, 1-я гвардейская дивизия оказалась в тылу врага, и вынуждена была вести тяжелые бои с его превосходящими силами.

 8 октября

Поступил приказ об отходе к новому оборонительному рубежу. К этому времени дивизия была уже почти в замкнутом кольце. Отдельные подразделения оказались окруженными, изолированными от основных сил своих частей. Один взвод 1-го батальона полностью погиб, ведя неравный бой в селе Васильевка. Только четверть века спустя при ремонте здания спиртозавода был обнаружен дневник коммуниста Вячеслава Дергунова, из которого выяснились подробности героической гибели взвода воронежцев.
Полк продолжал отходить на восток, то и дело вступая в схватки с превосходящими силами гитлеровцев. Бои шли тяжелые, изнурительные. Особенно трудно приходилось саперам роты лейтенанта П. А. Сукачева. Они отходили последними, взрывая за собой мосты, минируя дороги.

Когда полк занял оборону в районе села Жигайловка, 1-й батальон капитана В. А. Петрова 14 октября получил задачу овладеть хуторами Мозговой и Бездетково и станцией Баромля. Батальон смело атаковал немцев, вышел к станции Баромля, захватил пленных и трофеи, уничтожил до роты противника.
Вскоре полк получил приказ отойти, а 1-й батальон так и остался в тылу противника. Около недели он совершал героический рейд по тылам врага, но, в конце концов, нашел брешь и соединился с полком.

Из воспоминаний Н. П. Латышева, комиссара полка:
«В штаб полка продолжали поступать донесения о мужестве воронежцев. Старшина 6-й роты П. И. Калинин по собственной инициативе с группой бойцов ударив во фланг немцам, окружившим батальон 331-го полка в районе станции Баромля, и помог ему вырваться из кольца. Когда 6-я рота находилась в окружении в селе Полтавский Бобровик, Калинин под носом гитлеровцев провел повозку с боеприпасами и продуктами, накормил бойцов и принял личное участие в бою. П. И. Калинин был награжден орденом Красного Знамени. Командир взвода 1-й роты старшина П. Д. Хряпин в бою под хутором Бездетково отбил немецкий обоз. Раненный, он продолжал руководить подразделением до конца схватки. Ратный подвиг старшины был отмечен орденом Красной Звезды.
Командир дивизии поставил перед Воронежским полком задачу — одним батальоном оборонять Замостье, а остальными силами прорвать вражеское кольцо в Ивановских Лисицах и выйти к городу Хотмыжску. Полковник Вайцеховский, внимательно изучив обстановку, принял решение пройти мимо Ивановских Лисиц, повернуть на север, переправиться по мосту через реку Ворсклу. Маневр был проведен безупречно. Воронежцы без боя вышли из окружения и, взорвав за собой мост, сосредоточились в Хотмыжске. Немцы бросили было на город танки и пехоту, но форсировать Ворсклу под огнем гвардейцев не решились.
По раскисшим от непрерывных дождей дорогам полк отходил к Белгороду. Этот марш был особенно тяжелым. За час проходили не более километра.
Мы входили в Белгород с запада, а немцы уже подступали к нему с юга и юго-запада»

 23 и 24 октября

Два дня воронежцы вместе с батальоном 85-го полка и несколькими экипажами танковой бригады обороняли Белгород, но под натиском превосходящих сил противника вынуждены были отступить.

Когда на рассвете 25 октября мы покидали город, он был объят пламенем. Фашисты беспощадно бомбили и обстреливали из орудий жилые кварталы. В последний момент наши саперы взорвали военные объекты и мост через Северный Донец.
Еще вечером 24 октября был получен приказ командующего 21-й армией генерала В. Н. Гордова сосредоточить Воронежский полк в лесу восточнее Белгорода у группы домиков под названием Белгородская Дача, затем отойти в направлении станции Новый Оскол.
В это время правая колонна 1-й гвардейской дивизии выходила из окружения. В ней были и два наших батальона. Усилия немцев разгромить эту колонну не увенчались успехом. Батальон В. А. Петрова и комендантский взвод дивизии при поддержке артиллерийского дивизиона нанесли немцам неожиданный удар и вынудили их отступить.

Через образовавшуюся брешь наши части 28 октября вырвались из кольца.
Воронежский полк сосредоточился в шести километрах от города Корочи в районе села Клиновец.
Бои на этом участке фронта постепенно затухали. Чувствовалось, что наступательная мощь противника иссякла. Правда, и наши силы к этому времени заметно убавились. Но понесенные потери не были напрасными. Линия фронта стабилизировалась.
Стояла осенняя распутица. Дороги настолько развезло, что всякое движение по ним фактически прекратилось. На участке Короча — Клиновец скопилось огромное количество машин тыловых частей 40-й и 21-й армий. Машины увязли в грязи почти до бортов, горючего не было. Надо было принимать срочные меры для спасения транспорта.
Эту задачу командование возложило на штаб Воронежского полка. Была налажена доставка горючего на самолетах У-2 и с помощью тракторов-тягачей. На помощь шоферам мобилизовали весь личный состав полка. Несколько суток подряд днем и ночью проводилась эвакуация машин с грузами. Удалось вытащить из грязи и отправить в тыл тысячи грузовиков с ценным имуществом. Командующий 21-й армией объявил воронежцам благодарность.
Полк по-прежнему стоял в обороне. Но воины ходили в тыл врага, атаковали населенные пункты. Особой дерзостью атак отличался 3-й батальон под командованием капитана Г. Я. Хаустова. Были захвачены деревни Верхний Ольшанец, Неклюдово, Шейна.

28 ноября,

Совершив 80-километровый марш, полк сосредоточился в Волоконовке. Дивизия перебрасывалась на другой участок фронта.

2 декабря

Был торжественный день: дивизии вручалось гвардейское знамя. Честь принимать его выпала Воронежскому полку.

Из Волоконовки части дивизии перебазировались в новый район. Выгрузившись на разъезде Прокуроров южнее станции Тербуны, Воронежский полк сосредоточился в близлежащих населенных пунктах — Селезневке, Прокуроровке, Николаевке.

5 декабря 1941 года

Началось наступление наших войск под Москвой.
Дивизия действовала в составе оперативной группы Юго-Западного фронта, на которую была возложена задача разгромить елецкую группировку врага.

7 декабря

Воронежский полк, действовавший в первом эшелоне дивизии, занял Надеждино и Богатые Плоты, захватив у врага два орудия и два пулемета. Оставив в заслоне 2-й батальон, полк устремился на Стрелец — большое село километрах в двадцати северо-западнее Долгорукова. Прикрыться со стороны Долгорукова было крайне необходимо, так как там оставалась группа фашистских войск.
Бой полка за Стрелецкое против превосходящих сил противника — образец мужества и беззаветной храбрости воронежцев.

8 декабря

На рассвете разведка полка ворвалась на восточную окраину села Стрелец и захватила группу солдат 13-го пехотного полка 45-й немецкой пехотной дивизии. От них мы впервые услышали ставшее потом распространенным восклицание «Гитлер капут». До сих пор пленные обычно вели себя нагло, на допросах отказывались отвечать. Теперь они были так перепуганы и словоохотливы, что даже вызывали чувство омерзения.
Немцы, укрепившиеся в возвышенной части села Стрелец, бешено защищались. У них была очень выгодная позиция: постройки из дикого камня они превратили в огневые точки, на колокольне стояли крупнокалиберные пулеметы. Враг превосходил нас численно. Из села Грызлво по наступающим било свыше двадцати орудий, а из деревни Свишня вели огонь тяжелые минометы. У нас же было всего два орудия.
В разгар боя за Стрелец противник, окруженный в Долгорукове, прорвал боевые порядки 2-го батальона. В тылу полка появилось до двух батальонов вражеской пехоты, два противотанковых дивизиона, артиллерийская батарея, до двадцати минометов.

Из воспоминаний Н. П. Латышева, комиссара полка:

«Неожиданно немцы появились и на бугре близ командного пункта.
— Комиссар, — сказал полковник Вайцеховский, — я буду продолжать наступление, а ты займись 2-м батальоном и этими бродячими немцами.
Орудийный расчет сержанта Шерстникова открыл беглый огонь по прорвавшейся группировке противника. Наводчик Корсяков был мастером своего дела: снаряды рвались в гуще врагов. Немцы попятились. Мы с начальником штаба Худяковым поскакали во 2-й батальон.
В небольшой лощине, куда спустились цепи отходящего батальона, всего в 400—500 метрах от командного пункта полка, нам удалось остановить бойцов, организовать контратаку. Под натиском воронежцев фашисты кинулись врассыпную, оставив на поле боя много убитых и раненых и четыре упряжки с орудиями.
Выделенные командиром дивизии истребительные отряды из подразделений второго эшелона преградили вражеской группировке путь на запад и юго-запад. В конечном счете, гитлеровцы были рассеяны и почти полностью уничтожены, а весь их обоз, все противотанковые орудия стали трофеями Воронежского полка. Угроза с тыла была ликвидирована.
Ночью командование полка расположилось в одном из домов в восточной части Стрелецкого. Мучительно хотелось спать. Но не успели отдохнуть и часа, как запищал зуммер. Командир 2-го батальона майор Григорьев докладывал, что справа по лощине движутся немецкие танки.

— Не может быть у немцев здесь танков, — сердито проговорил в трубку командир полка.
Мы с начальником штаба А. Т. Худяковым отправились в расположение 2-го батальона.
На месте выяснилось, что немецкая колонна грузовиков и тягачей с орудиями пыталась вырваться из кольца. Наши бойцы, услышав в овраге рев моторов, открыли огонь и остановили врага.
Мы насчитали в овраге 55 грузовых автомашин и 29 противотанковых орудий. В одной из легковых машин оказалось генеральское обмундирование, ящик с лимонами. Между трупами гитлеровцев валялись винтовки, автоматы, несколько крупнокалиберных пулеметов. Это были остатки «бродячей» группы противника. Танков не было: красноармейцев ввел в заблуждение рев буксующих машин.
Семь немецких противотанковых орудий стали на огневые позиции Воронежского полка. И полетели фашистские снаряды (а их было немало!) в фашистов.
Чтобы избежать дальнейших потерь при овладении Стрелецким, полковник Вайцеховский приказал разведчикам и роте автоматчиков мелкими группами просочиться в тыл противника и перерезать все дороги, ведущие к селу.
Услышав у себя в тылу стрельбу, немцы растерялись и стали отходить. Воспользовавшись этим, наши подразделения овладели Стрелецким и уничтожили почти весь немецкий гарнизон. В селе Грызлов, расположенном в трех километрах западнее Стрелецкого, были захвачены еще 23 немецких орудия, 14 мотоциклов, 6 станковых пулеметов. Немцы не успели снять и средства связи. »
Преследуя противника, Воронежский полк форсировал реку Сосну под Черново-Пятницким, овладел железнодорожными станциями Измалково и Хомутово, многими селами и деревнями. Подразделения полка шли на запад, ломая сопротивление немцев, захватывая трофеи и пленных.
За десять дней наступления дивизия прошла с боями 116 километров и освободила свыше четырехсот населенных пунктов. В ходе боев были разгромлены 95-я пехотная дивизия противника, части 45-й дивизии и захвачены большие трофеи — 1000 автомашин, 120 орудий, 80 минометов, большое количество пулеметов, автоматов, винтовок. Первым перерезал путь отхода частям 34-го армейского корпуса немцев Воронежский добровольческий полк.
Правительство Советского Союза высоко оценило мужество и стойкость бойцов, командиров и политработников, наградив их орденами и медалями. В числе награжденных было более ста воронежцев. Все участники этих боев были удостоены медали «За оборону Москвы».

К концу 1941 года в район Елец-Ливны немцы подтянули значительные силы, чтобы нанести удар Москве с юга, а затем отрезать южные р-ны от центральных.
Верховное командование решило разгромить елецко-ливенскую группировку немцев.
Первый наступательный бой был блестяще проведен в деревне Апухтино батальоном капитана Кринецкого. За ночь боя был разгомлен целиком немецкий пехотный полк.
В атаку перешли остальные части и за 10 дней наступательных боев продвинулись вперед на 116 км. За это время дивизия освободила около 300 населенных пунктов.

 25 декабря 1941 года дивизия начала наступление в общем направлении на Березовец, Ворово, Труды Меряева.
Совершив ночной марш, Воронежский полк начал бой за населенный пункт Труды Меряева. Здесь немцы приготовились справлять рождество: во многих домах стояли украшенные елки. Но повеселиться фашистам в ту ночь не пришлось. Под натиском воронежцев они бежали из села, неся большие потери.
В последующие дни полк с боями овладел населенными пунктами Волчьи Дворы, Зиновьевка, Вторая Федоровка.

28 декабря

Наши части прошли Зиновьевку Вторую. Вечерело. Не успел полк отойти километров на пять, как позади послышалась стрельба. Оказалось, что в Зиновьевку Вторую, куда только что прибыл штаб нашей дивизии, ворвались 10 немецких танков и автомашины с пехотой. Часть работников штаба вынуждена была отойти на запад, в расположение Воронежского полка, другая часть — на восток, в направлении Трудов Меряева.
Дивизия в эти дни продвигалась быстро, фланги ее были открытыми. Воспользовавшись этим, противник нанес фланговый удар, отрезал Воронежский, 85-й стрелковый и 34-й артиллерийский полки от остальных частей дивизии.

Утром 31 декабря в расположение Воронежского полка прилетел самолет. Летчик привез приказ прорваться к деревне Борково. Однако при посадке сломался пропеллер и обратно самолет вылететь не смог. Его взорвали, а летчик выходил из окружения вместе с полком, Командир дивизии, таким образом, не смог узнать, получен ли в полку приказ. Поэтому, когда подразделения полка в ночь на 1 января 1942 года после трехчасового боя изгнали немцев из деревни Борково, части дивизии не выступили им навстречу, как это предусматривалось приказом.
Что предпринять дальше? В каком направлении двигаться? Эти вопросы обсуждались командованием полка.
В приказе предлагалось выйти на Гремячье в пяти километрах восточнее Трудов Меряева. Это соответствовало ранее разработанному командованием полка плану, и полковник Вайцеховский дал приказ выступать.
В 17 часов двинулся головной отряд, через «некоторое время — вся колонна. Один из батальонов атаковал лежащий на пути населенный пункт Вязовое. Завязался бой. Тем временем остальные части прошли мимо Вязового. Затем батальон оторвался от врага и присоединился к полку. У следующего населенного пункта другой батальон вступил в бой, а затем замкнул колонну.
Быстро рассредоточившись, вся колонна спустилась в лощину и вошла в Гремячье. Потери от обстрела были незначительны. Вместе с нами вышли из окружения 85-й стрелковый полк, 34-й артиллерийский полк и работники 4-го отделения штаба дивизии с гвардейским знаменем дивизии и приколотым на нем орденом Ленина.

1942 год

Днем 3 января в полк прибыла делегация воронежцев. Она привезла новогодние подарки, письма от родных и знакомых. Сколько было разговоров о боевых делах, о жизни родного города! Гвардейцы передали землякам боевые сувениры.

8 января дивизию направили на новый участок — Юго-Западный фронт, в район Россоховатка — Новые Савины и получила приказ наступать на Щигры.
Воронежский полк вел тяжелые бои в районе Щигров. А позже поставлена задача овладеть районом Нижне-Ольховатка — Волчанка.

31 января

Выйдя из боя под Щиграми, дивизия по железной дороге была переброшена в район Нового Оскола.

С 6 по 12 февраля совершила марш в район Больших Подъяруг. Отсюда предстояло наступать на Лески и станцию Беленихино, что в 35—40 километрах севернее Белгорода. Выполнение этой задачи давало возможность перерезать важную железнодорожную магистраль Белгород — Курск.
В дни подготовки к боям за Лески воронежцы прислали полку четыре вагона с оружием, медикаментами, подарками; прибыло и подкрепление. Рабочие завода имени Дзержинского передали изготовленные ими сверх плана 300 автоматов и несколько минометов.

16 февраля 1942 года командование полка писало Воронежскому обкому и горкому партии, областному и городскому Советам депутатов трудящихся:
«Дорогие товарищи!
Командование Воронежского полка гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии от имени всех бойцов, командиров и политработников шлет вам пламенный боевой привет.
Ведя беспощадную борьбу с фашизмом, выполняя боевые приказы командования, мы чувствуем постоянную заботу и боевую помощь воронежцев, областных и городских организаций города Воронежа.
За вашу заботу и помощь выражаем сердечную благодарность и обещаем еще больше уничтожить немецких фашистов.
Мы призываем трудящихся города Воронежа и Воронежской области шире развернуть социалистическое соревнование по укреплению тыла, по усилению его связи с фронтом, по производству оружия, боеприпасов и другой продукции, необходимой для Красной Армии, для уничтожения фашистской нечисти.
Мы, со своей стороны, обещаем партии и правительству и землякам-воронежцам твердо и уверенно нести вперед наше победоносное гвардейское знамя, зовущее нас к новым победам».
Лески обороняли крупные силы врага. Местность была на редкость выгодной для немцев. Наши части не имели возможности совершить обходный маневр, так как попадали под интенсивный фланговый огонь противника. В инженерном отношении Лески представляли собой сильно укрепленный узел сопротивления. Большинство каменных домов было превращено в дзоты с амбразурами для противотанковых пушек, станковых и крупнокалиберных пулеметов.
Немцы укрепили стены домов бревнами, землей и снегом. Между домами тоже высились снежные валы, облитые водой, с амбразурами для ведения огня. Несколько тяжелых танков, врытых в землю, действовали как неподвижные огневые точки. Десять танков курсировали по деревне и могли быть в любой момент использованы в нужном месте. Враг прекрасно понимал, какие преимущества получили бы наши части, овладев Ласками, и был готов упорно обороняться.

Вечером 20 февраля два батальона Воронежского полка при поддержке артиллерии атаковали северную и северо-восточную окраины Лесков. Завязался упорный бой. Несмотря на сильный огонь противника, наши подразделения все ближе подходили к населенному пункту.

Днем 21 февраля они были в 150 метрах от него.
Этот тяжелый бой длился несколько суток.

21 февраля вечером на командный пункт полка прибыл генерал И. Н. Руссиянов. Он привез приказ командующего фронтом о назначении полковника Вайцеховского командиром 81-й стрелковой дивизии вместо выбывшего из строя по ранению генерала В. С. Смирнова.

Рано утром 22 февраля командир полка отправился на свой наблюдательный пункт, сооруженный из снега в чистом поле. Противник заметил группу и открыл по ней минометный огонь. Осколком мины Вайцеховский был ранен в живот. Полковника на волокуше вынесли из-под обстрела и доставили в госпиталь. Там ему сделали операцию. Но спасти жизнь этого замечательного человека не удалось.
Похоронили М. Е. Вайцеховского с воинскими почестями в городе Воронеже на площади III Интернационала (ныне Детский парк). Пять дней спустя здесь же был похоронен командир 81-й стрелковой дивизии генерал-майор В. С. Смирнов, которого должен был заменить М. Е. Вайцеховский. Генерал Смирнов тоже скончался от ран.
Узнав о ранении своего командира, воронежцы яростно бросились в атаку на Лески. 3-й батальон, несмотря на ураганный огонь врага, ворвался на восточную окраину села, захватил ряд домов и закрепился в них. Никакие контратаки немецких танков и пехоты не могли заставить батальон отступить.
Гвардейцы отомстили за смерть полковника Вайцеховского и других товарищей. В боях за Лески было истреблено 700 немецких солдат и офицеров.

28 февраля 1942 года, сдав участок 81-й стрелковой дивизии, 1-я гвардейская приступила к выполнению новой задачи.
Шесть ночей Воронежский полк был на марше. Дивизия сосредоточилась в населенных пунктах Октябрьское, Первое Советское, Прилепы (на левом берегу Северного Донца). Нелегок был путь сюда. Свирепствовали жестокие метели, машины застревали в сугробах. Бойцы на руках выносили грузовики с боеприпасами и продовольствием.

5 марта  полк сосредоточился в селе Первое Советское. В этот день был получен приказ Народного Комиссара Обороны о переименовании всех частей дивизии в гвардейские и присвоении им новых номеров. Стрелковые полки 85, 331 и 355-й отныне соответственно именовались 2, 7, 16-м гвардейскими, а наш стал 4-м гвардейским. Эту весть бойцы встретили с большой радостью. Повсюду состоялись митинги.

В ночь с 6 на 7 марта 1942 года гвардейцы выдвинулись на передний край, сменили части 300-й стрелковой дивизии и приготовились к наступлению. Оно началось на рассвете.
Части дивизии двигались в направлении Салтов — Избицкое — Варваровка — Старица. Под Старицей Воронежский полк в двух местах форсировал Северный Донец. 3-й батальон занял деревню Бугроватка в полукилометре от Старицы. Глубокий снег в лесу затруднял движение 1-го батальона. Пушки, минометы, боеприпасы приходилось тащить на руках под огнем противника.
У самой окраины Старицы росли два больших дерева, мешавшие нашей артиллерии бить прямой наводкой. Спилить их вызвались сержант Соловьев и рядовой Гладченко. В белых маскировочных халатах они подползли к деревьям и взялись за пилу. Одно дерево покачнулось и упало. Немцы открыли огонь. Но воины продолжали работу. Прошло несколько минут, и упало второе дерево.

Вечером 7 марта ветер резко усилился и ударил мороз. К 20 часам он достиг 23 градусов. Санитарный пункт, помогая обмороженным, работал непрерывно, и все же более ста человек пришлось отправить в медсанбат. Тем не менее 1-й батальон занял к утру десяток домов на окраине Старицы. На дальнейшее продвижение у батальона не хватило сил.
Лесной массив, захваченный на правом берегу Северного Донца, имел 8 километров в глубину и до 3 километров по фронту. Чтобы удержать эту площадь, пришлось направить в стрелковые подразделения всех работников штаба, часть бойцов и командиров транспортной роты, других тыловых подразделений. Лишь через несколько дней, когда пришло пополнение, эти товарищи вернулись к своим прямым обязанностям.
Немцы крупными силами атаковали из Старицы позиции 2-го батальона. Оценив обстановку, командир батальона выдвинул пулеметчиков несколько левее того направления, по которому двигались немцы. Когда гитлеровцы приблизились, пулеметчики открыли фланговый огонь и отсекли пехоту от танков. На танки обрушили снаряды артиллеристы. Атака немцев была отбита с большими для них потерями.
Спустя несколько дней разведка обнаружила в лесу пять немецких дзотов. На высоте Ветерин противник построил прочные огневые точки, усеял местность противотанковыми минами, окружил дзоты спиралью Бруно. Все дзоты соединялись ходами сообщения и находились во взаимной огневой связи.
Полк должен был, во что бы то ни стало, ликвидировать опорный пункт врага. Сняв с позиции 1-й батальон и еще шире растянув линию обороны, командир полка А. Т. Худяков готовил сложный ночной бой в лесу. За сутки до наступления были подготовлены четыре штурмовые группы, в каждой по пять саперов и по десять стрелков. Днем с ними были проведены специальные занятия.
Ровно в полночь штурмовые группы пошли в атаку. Через полчаса боевое охранение немцев было ликвидировано. Но враг вел сильный пулеметный огонь из дзотов, артиллерия и минометы обстреливали наступающие подразделения из Старицы. Пришлось залечь.
На рассвете атаку возобновили. Первыми к дзотам подползли старшие сержанты Маклаков и Зотов и сержант Островский. За ними бросились бойцы Баранов, Пономарев, Носков, Выбикин, Ефремов и другие. Полетели гранаты,
Немцы побежали. Однако ручей между лесом и Старицей за ночь превратился в бушующий поток и преградил пути отступления. Гитлеровцы все же бросались в мутные воды и тонули.
Враг был наголову разбит. Воронежцы захватили все пулеметы и минометы, много винтовок и боеприпасов, радиостанцию, склад с новым обмундированием, много пленных.
В нескольких метрах от одного из дзотов гвардейцы увидели три трупа красноармейцев, привязанных к дубам. Как выяснилось позже, фашисты зверски издевались над пленными, а потом расстреляли их.
В результате упорных боев полк захватил важный плацдарм на правом берегу Северного Донца и прочно закрепился на нем. Дивизия успешно выполнила трудную боевую задачу и вскоре была сменена другими частями.

22 апреля 4-й гвардейский Воронежский полк сдал участок обороны

26 апреля погрузился в эшелоны на станции Белый Колодезь и направился в Воронеж для отдыха и пополнения. Но со станции Касторная эшелоны повернули на Елец: дивизия должна была занять один из участков обороны Брянского фронта.

29 апреля полк выгрузился на станции Красные Зори и сосредоточился в районе Верхней Любовши.

1 мая 1942 года в полк прибыла делегация из Воронежа. Немало подарков, теплых дружеских писем получили бойцы от своих земляков. Приезд делегации совпал с перевооружением наших подразделений. Гвардейцы получали орудия, минометы, пулеметы, автоматы, новые винтовки.
Вскоре полк передислоцировался в район села Жилое, получив здесь пополнение, 3500 человек, главным образом из Воронежа и Воронежской области. Это была молодежь 1922-1924 годов рождения. Командиры и политработники начали ее обучать, готовить к суровым испытаниям.
Полным ходом шли оборонительные работы. Инженерные сооружения на занимаемом Воронежским полком участке были признаны лучшими в дивизии. Смотревший их командующий фронтом генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский остался доволен.

21 мая 1942 г
Введен нагрудный знак «Гвардия»

В начале июля 1942 года, когда немцы находились уже на подступах к Воронежу, 1-й гвардейской стрелковой дивизии было приказано вместе с другими соединениями Брянского фронта ударить во фланг вражеской группировке, прорвавшейся к Дону.

Совершив 60-километровый марш, части дивизии в ночь на 8 июля вышли ни рубеж Давыдовка — Сельцо Курганка — Головино и с марша вступили в бой.
Воронежский полк наступал на Борки и лес, что восточнее села. Немцы подняли в воздух большое количество самолетов. На полях, по которым наступали гвардейцы, не осталось ни одного стога сена, ни одной кучи соломы, на которые не было бы сброшено несколько бомб. Еле заметным бугорком выделялся в поле наблюдательный пункт Воронежского полка. И на этот бугорок бомбардировщики врага сбросили четыре полутонные бомбы.
Враг встретил наши наступающие подразделения сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Однако остановить продвижение гвардейцев было невозможно.

К вечеру 8 июля полк занял северо-восточную окраину села Борки и опушку леса, примыкавшую к селу.

10 июля полк продолжал вести бой за Борки. Действия группы гвардии политрука Руденко облегчили наступление другим подразделениям. Вскоре 4-я и 5-я стрелковые роты соединились с группой Руденко.
7-я и 8-я стрелковые роты вели наступление на лес восточнее села Борки. 7-й роте удалось занять лес, и она удерживала его несколько часов, отражая бешеные атаки противника. В этом бою рота уничтожила 100 немецких солдат и офицеров.
Бойцами 1-й роты руководил комиссар минометного батальона Н. К. Радченко. Под бомбежкой, под непрерывным артиллерийским огнем противника минометчики не прекращали боевой работы. Помогая стрелкам, они уничтожили 3 станковых и 4 ручных пулемета, подавили огонь 3 минометов, истребили до полусотни немцев.

11 июля части дивизии, перегруппировавшись, предприняли новое наступление на укрепившегося противника. Главный удар наносился левым флангом в направлении Плехановка — Васильевка — Кабаново во взаимодействии с 8-м кавалерийским корпусом. В этот день немцы снова понесли большой урон в живой силе и технике.

12 июля Воронежский полк, продвигаясь к деревне Васильевка, встретил сильное противодействие немцев. Гвардейцы отбили натиск врага и заняли прочную оборону на левом фланге дивизии. Противник несколько раз пытался атаковать, но успеха не добился. Наша рота автоматчиков прорвалась на огороды северо-восточной окраины Кабанова и закрепилась. Все попытки немцев отсечь воронежских автоматчиков от остальных подразделений полка успеха не имели.
Шесть дней дивизия вела непрерывные наступательные бои. Гитлеровское командование вынуждено было перебросить на этот участок фронта значительные силы пехоты, танков, авиации и артиллерии, ослабив тем самым натиск на воронежском направлении.

С 14 июля дивизия перешла к обороне и влилась в состав 13-й армии.
Находясь в обороне, воронежцы использовали все формы активного воздействия на врага: наносили огневые удары, совершали дерзкие вылазки, уничтожали немцев из снайперских винтовок. Особенно активно действовали наши разведывательные группы.

13 октября
Дивизия, в строжайшей тайне, переброшена с Брянского фронта в Приволжский военный округ.

22 октября 1-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия была выведена из боя. Полки погрузились в эшелоны и в конце месяца прибыли в Саратовскую область для отдыха и переформирования.

1 ноября

г. Актарск — Приказом НКО дивизия преобразована в 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус, командир — И. Н. Руссиянов.
2-й полк (бывший 85-й) развернулся в 1-ю гвардейскую механизированную бригаду.
4-й Воронежский и 7-й (бывший 331-й) — во 2-ю гвардейскую механизированную бригаду (комбриг — А. Т. Худяков).
16-й (бывший 335-й) — в 3-ю гвардейскую механизированную бригаду.
В состав корпуса вошли 5 танковых полков, артиллерийский полк и отдельный дивизион гвардейских минометов, 5 отдельных батальонов.

1943 год

Декабрь 1942 г. — февраль 1943 г. — участие в боях по ликвидации окруженной немецкой группировки под Сталинградом.

16 марта — июнь — части корпуса выведены в резерв Юго-Западного фронта (р-н. Святова).

13 июля

части 1-го гвардейского механизированного корпуса, находившиеся в резерве в районе Сватова, получили боевой приказ.
Гвардейцам предстояло к утру 14 июля сосредоточиться в районах Россоховатое, Высокое, Гороховатка и быть готовыми к действиям в западном и юго-западном направлениях.
Когда стемнело, колонны двинулись к фронту по нескольким дорогам. Машины шли с притушенными фарами, тяжелые тягачи тянули на прицепах орудия, приглушенно урчали моторами тридцатьчетверки танковых полков и 9-й гвардейской танковой бригады.
Впереди по горизонту небо горело от зарева, все отчетливее и громче слышался гул артиллерийской канонады, над передним краем то справа, то слева взлетали осветительные ракеты.
Противник в полосе предстоящих действий корпуса прочно удерживал рубеж обороны частями 46-й и 333-й пехотных дивизий, имея ближайшие тактические резервы в районе населенного пункта Долгенькой и в лесу несколько южнее. Оперативные резервы, по данным разведки, располагались в районе Барвенкова и Славянска. Гитлеровское командование начиная со второй половины марта подготовило по берегу Северского Донца две оборонительные позиции, по две траншеи в каждой. Вся глубина немецкой обороны была насыщена огневыми точками, мощными противотанковыми и противопехотными минными полями.
Хотя местность в полосе ввода корпуса в прорыв была сильно пересеченная, изобиловала большим количеством балок и оврагов, затруднявших маневр по фронту, зато пути подхода к исходным районам позволяли сосредоточить корпус скрытно от противника: по левому берегу Северского Донца почти всюду были довольно обширные леса и рощи. Нужно отметить и то, что большие препятствия для передвижения представляли поймы реки, превратившиеся местами в болота. Действия корпуса при вводе в прорыв осложнялись и наличием всего одного брода. Правый берег Северского Донца был крут, труднопреодолим для танков и особенно для колесных машин.

17 июля в 4 часа 50 минут началась авиационная и артиллерийская подготовка. Последняя длилась 1 час 30 минут.

В 6.50 стрелковые части 8-й гвардейской армии (командующий генерал-лейтенант В. И. Чуйков) начали форсирование Северского Донца и атаку рубежа обороны противника на правом берегу. Эти действия должны были обеспечить ввод в прорыв подвижной группы армии — 1-го мехкорпуса.
Опираясь на сильноукрепленные узлы сопротивления, противник прочно удерживал занимаемые рубежи. Темпы наступления частей 29-го стрелкового корпуса и других соединений армии замедлились. Противник получал подкрепление и непрерывно контратаковал наши войска при поддержке десятков танков. Войска 8-й гвардейской армии с огромным трудом расширяли плацдарм, но силы гвардейцев были уже на исходе. В этих условиях командующий фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский решил не вводить в бой наш корпус, условия для этого не были созданы.
Вскоре, командующий армией В. И. Чуйков получил приказ временно прекратить наступление и закрепиться на захваченном 1-й и 8-й гвардейской армиями плацдарме. По фронту он составил около 30 и в глубину 10–12 км. Нашему механизированному корпусу пришлось ожидать получения новой боевой задачи.

10 августа 8-я гвардейская армия приступила к сдаче позиций 5-й и 12-й армиям.

12 августа была отведена во второй эшелон фронта.

13 августа началась Донбасская наступательная операция войск Юго-Западного и Южного фронтов. На нашем фронте удар наносился силами 12-й и 6-й армий с плацдарма, захваченного 8-й гвардейской армией.

6-я и 12-я армии начали наступление на рассвете 17 августа, но успеха не имели.

18 августа генерал армии Р. Я. Малиновский ввел в стык 5-й и 12-й армий 8-ю гвардейскую. 29-й стрелковый корпус этой армии получил приказ овладеть населенными пунктами Сумновка и Долгенькое, а 28-й корпус — овладеть лесистым районом южнее Долгенькое. Когда стрелковые соединения достигнут этих рубежей, планировалось ввести в бой наш корпус, который, продвигаясь в общем направлении Тихоцкий, Долгенькое, Долгий Яр, Барвенково, развивал наступление, придерживаясь грунтовых дорог. Располагая только двумя переправами, которые удалось навести к этому времени под огнем врага, части корпуса начала сосредоточиваться на исходных позициях.

9-я гвардейская танковая бригада подполковника А. Д. Белоглазова первая в ночь на 22 августа в полном составе переправилась через реку, за ней последовали и другие части. На рассвете заговорила наша артиллерия гвардейцы 8-й армии пошли в атаку. Тут же я получил приказ генерала армии Р. Я. Малиновского вводить корпус в прорыв, но части только еще сосредотачивались на исходных позициях.
На следующее утро части корпуса вошли в прорыв. 1-я гвардейская Краснознаменная мехбригада, разбив противника на промежуточных рубежах, овладела высотой с отметкой 242,9, что южнее села Долгенькое, но встретила на пути закопанные в землю и хорошо замаскированные в кустарниках танки противника. На этом участке гитлеровцы применили против наших боевых машин противотанковые торпеды, которые запускались из окопов и управлялись по проводам.
Бои приняли ожесточенный и затяжной характер. Гитлеровцы бросали в контратаки тяжелые танки и пехоту. Почти не переставая, с воздуха бомбили «юнкерсы» — до 60 самолетов одновременно. Было ясно, что ночью гитлеровцы подтянули резервы и любой ценой готовы закрыть путь нашим войскам к Барвенково. Взятие этой станции частями Красной Армии означало для врага в сложившейся обстановке катастрофу.
В эти трудные дни танкисты, мотострелки, артиллеристы, связисты, минометчики, саперы сражались инициативно, решительно и смело. Вот только несколько примеров.
Первый мотострелковый батальон 2-й гвардейской мехбригады под командованием гвардии майора Е. Я. Лишенко ворвался в село, занятое фашистами. Противник, опомнившийся от удара гвардейцев, бросил в контратаку пехоту и танки.
Со своего наблюдательного пункта майор Лишенко наблюдал такую картину. Горело окутанное густым дымом украинское село, справа на фланг батальона ползли фашистские танки, роту лейтенанта Карпова обходили немецкие автоматчики, скрываясь в зарослях небольшой рощицы. Появились и начали бомбить боевые порядки гвардейцев «юнкерсы».
В районе населенного пункта Пасека гвардейские роты закрепились и трое суток удерживали свои позиции, отражая яростные контратаки вражеских танков, мотопехоты, авиации. Более 300 фашистских солдат и 15 танков уничтожил за эти три дня батальон майора Лишенко.
Сломив сопротивление врага на Северском Донце, бригада наступала все дальше на запад.
А противник упорно сопротивлялся, цепляясь за каждый населенный пункт, предпринимая яростные контратаки. На рубеже Славянка, Лозовое, Росишки, Троицкое и Петропавловка немцы, используя танки, предприняли яростную контратаку и заняли Межевую, угрожая тыловым коммуникациям корпуса. Пришлось бросить туда 9-ю гвардейскую танковую и 2-го механизированную бригады, которые и ликвидировали эту угрозу врага.
Тяжелым был бой за Дружковку, которую необходимо было взять с ходу, пока противник не успел там закрепиться.
На следующий день полк занял Николаевку и наступал дальше на Очеретоватый.
Используя прилегающие высоты, гитлеровцы превратили Очеретоватый в мощный узел сопротивления. И все-таки после ожесточенного боя 18-й гвардейский танковый полк выбил оттуда немцев. Успеху, как оказалось, во многом способствовал сержант Блинов. Он бежал из фашистского плена и партизанил в этих местах. На танке командира первой танковой роты Гордеева он вывел полк на самое безопасное направление, нарисовав схему обороны противника.
Несмотря на эту помощь, бой был тяжким. Полк понес значительные потери: были выведены из строя четыре танка, погибли командир взвода лейтенант Блахоткин, командир танка лейтенант Майоров и другие храбрые, заслуженные офицеры. Но как важно было для нашего дальнейшего продвижения вперед взятие Очеретоватого!

К 20 сентября 1-я гвардейская механизированная бригада корпуса перерезала железную дорогу и шоссе Славгород — Синельниково. Другие части корпуса овладели Чаплино, Запорожским и перерезали железную и шоссейную дороги Синельниково — Запорожье. Проникновение 1-го гвардейского ордена Ленина механизированного корпуса в оперативную глубину обороны противника создало реальную угрозу полного уничтожения славянско-барвенковской группировки противника и вынудило его к постепенному отводу своих войск за Днепр.

Донбасс наш!

За отличные боевые действия по освобождению Донбасса личному составу 1-го гвардейского ордена Ленина механизированного корпуса приказом Верховного Главнокомандующего была объявлена благодарность.

Впереди был Днепр!

Июль — октябрь

Бои на Северном Донце за освобождение Украины в составе 8-й гвардейской армии (командующий — генерал Чуйков), Юго-Западного фронта (командующий фронтом — генерал армии Малиновский Р. Я.) в Донбассе и Запорожье.

В сентябре основные бои за освобождение Украины развернулись на юге. Ставка Верховного Главнокомандования особый упор делала на необходимость полной ликвидации вражеских группировок на левом берегу Днепра, и прежде всего запорожского плацдарма: «…До тех пор, пока не будет очищен от противника левый берег Днепра, немцы, используя занимаемые ими плацдармы, будут иметь возможность наносить удары во фланг и тыл нашим войскам, как находящимся на левом берегу, так и переправившимся на его правый берег». Запорожскому плацдарму, который прикрывал подступы к таким важным экономическим районам, как Криворожье и Никополь с их железными и марганцевыми рудниками, враг придавал исключительное значение. Запорожье к тому же являлся узлом железнодорожных путей, по которым шло снабжение немецких войск, оборонявшихся на реке Молочной. Запорожский плацдарм, достигавший по фронту 40 км и в глубину 20 км, был важен для противника и с чисто военной точки зрения. Он прикрывал с севера левый фланг оборонительного рубежа на Молочной и в то же время представлял угрозу с юга советским войскам, наступавшим на днепропетровском направлении. Гитлеровская ставка требовала от группы армий «Юг» сохранить запорожский плацдарм любой ценой.
Враг укрепил этот плацдарм и подготовил его к длительной и упорной обороне. Здесь были созданы внешний и внутренний оборонительные обводы, промежуточный рубеж и укрепления на территории самого города Запорожье. Оборонительные рубежи имели многочисленные дзоты, доты, подземные убежища, блиндажи, перекрытые несколькими рядами бревен и рельсов и засыпанные слоем земли толщиной до двух метров. Подходы к оборонительным рубежам прикрывались огневыми точками, заграждениями и противотанковыми рвами шириной более пяти и глубиной до четырех метров.
Еще задолго до начала своего отступления за Днепр гитлеровские варвары начали готовить к разрушению ДнепроГЭС. В марте они завезли первые 12 вагонов взрывчатки и приступили к минированию плотины. Всего для разрушения ДнепроГЭСа гитлеровцы подвезли более 200 тыс. килограммов взрывчатых веществ и десятки авиабомб. При этом бомбы укладывались непосредственно в турбины по пять штук в каждую.
Командование Юго-Западного фронта главный удар решило нанести силами наступающих трех общевойсковых армий (8-й и 3-й гвардейских и 12-й), в состав которых оперативно входили: 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина, одна отдельная танковая бригада, четыре отдельных танковых полка и 1-й ордена Ленина гвардейский механизированный корпус.
Ударную группировку фронта поддерживала с воздуха 17-я воздушная армия, которой командовал генерал-лейтенант, ныне маршал авиации, В. А. Судец.

Операция началась 10 октября. Четыре дня шли упорные бои, советским войскам удалось прорвать внешний и промежуточный рубежи обороны и 13 октября выйти на ближние подступы к Запорожью. Командующий фронтом принял решение, не давая гитлеровцам передышки, овладеть городом ночным штурмом.

Командующий фронтом генерал армии, впоследствии Маршал Советского Союза, Р. Я. Малиновский своей телеграммой от 13.10.43 г. приказал: «…танковой группе 1 гв. мк с 22.00 атаковать противника с рубежа Люцерновский и к рассвету 14.10.43 захватить Запорожье и плотину ДнепроГЭСа, не допустив ее взрыва».

13 сентября 1943 года в 22 часа начался ночной штурм Запорожья. Сломив отчаянное сопротивление врага, наши части к 2.30 14 сентября 1943 года заняли станцию Запорожье и ворвались в северную часть города. До 12 часов шли ожесточенные уличные бои. Наконец танки прорвались через центр города и вышли к Днепру, к плотине ДнепроГЭСа.

13 октября вечером получили боевой приказ. После длительного ночного марша наши Т-34 приблизились к Запорожью. Минули шеренгу «катюш». А когда проехали лесную посадку, все танки выстроились в одну линию, готовясь к атаке. Командир батальона гвардии капитан Евдокимов вызвал к себе командиров рот для уточнения боевой задачи. Лунная ночь… Изредка набегают облака. Моторы танков заглушены. Не слышно ни единого выстрела… Зловещая тишина… Наш танк стоял вторым справа.
Но вот в воздух взлетела ракета. Танковая колонна взревела моторами, дрогнула и двинулась вперед. Танковая атака началась…
Шли по бездорожью. Преодолели глубокую балку.
У самого города открыла шквальный огонь немецкая артиллерия, но снаряды ложились позади нас. Гитлеровцы, по-видимому, не ожидали такого быстрого продвижения советских танков и били, как говорят, наобум.

Приказом  Верховного Главнокомандующего №33 от 14 октября 1943 года соединениям и частям за освобождение города Запорожье присвоено наименование: «Запорожских».

Всю оставшуюся часть дня 14 октября  гвардейцы помогали тушить бушевавшие в городе пожары. В этот же день состоялись митинги. Жители Запорожья со слезами на глазах благодарили своих освободителей.
Противник отступал. Но ни в коем случае нельзя говорить, что это было просто паническое бегство. На пути отступления он оставлял усиленные арьергарды, предпринимал неоднократные контратаки (конечно, о контрнаступлении он в данном случае и мечтать не мог).
Наш корпус, полностью переправившись через Днепр, перешел из состава Юго-Западного фронта в состав 2-го Украинского фронта (созданного 20 октября 1943 года в результате переименования Степного фронта) и влился в 7-ю гвардейскую армию генерал-полковника М. С. Шумилова.

С 19 по 23 октября корпус, совершив 300-километровый марш, сосредоточился в районе Рублевка, Григорьевка, Виноградовка. Здесь мы получили приказ преследовать отходящего противника в направлении Кировоград, отрезать пути отхода вражеским частям, окружать и уничтожать его мелкие группировки и арьергарды.
Выполнение этой задачи требовало соответствующей перестройки в тактике ведения боев по преследованию. Корпус нужно было дробить. Ведь не будешь же уничтожать арьергарды силами такой мощной боевой единицы, как механизированный корпус. У такого дробления сил по преследованию противника есть свои плюсы и свои минусы. Плюсы — это широкий маневр мелкими группами, неожиданное появление этих групп и уничтожение отступающего противника, что называется, по кусочкам. Минусы — затрудненная связь, а подчас и вовсе отсутствие всякой связи с этими группами, затрудненное снабжение горючим, боеприпасами и продовольствием. В этих условиях многим группам, даже отдельным танкам приходилось драться и в окружении.

С 24 июля 1941 года по 9 ноября 1943 года соединение вело непрерывные бои, пройдя огромный боевой путь: Минск, Ельня, Харьковское направление, Елец-Ливны, Среднее течение дона, Донбасс, Запорожье.

В начале ноября 1943 года 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. По железной дороге и на автотранспорте корпус был переброшен в город Полтаву и окрестные села.
Мы поступили в оперативное подчинение командующего Харьковским военным округом генерал-полковника Я. Т. Черевиченко. Это уже можно было считать глубоким тылом. Нам был предоставлен отдых на пополнение и укомплектование.
Учение, учение, еще раз учение, а потом… изучение опыта предыдущих боев, ну а уж совсем потом отдых.
Произошли некоторые изменения в командном составе корпуса. Начальником штаба стал гвардии полковник М. М. Креславский, комиссаром, вместо Кирилла Ивановича Филяшкина, ушедшего с повышением на должность начальника политотдела 6-й танковой армии, — гвардии полковник Алексей Михайлович Гаврилов. Командиром 1-й гвардейской Краснознаменной механизированной бригады был назначен С. П. Затулей, 3-й гвардейской ордена Ленина механизированной бригады — гвардии полковник К. И. Вязников.
Полтава, недавно освобожденная от оккупантов, гостеприимно встретила гвардейцев. Нам отвели лучшие помещения, всячески о нас заботились. В свою очередь красноармейцы, сержанты и офицеры корпуса в свободное время помогали жителям Полтавы восстанавливать разрушенные здания, мосты, улицы. Саперы 54-го гвардейского саперного батальона за два месяца восстановили железнодорожный мост через реку Ворсклу.

1944 г.

 Их воспоминаний Руссиянова И. Н.:
«К 23 февраля 1944 года воронежцы прислали в подарок гвардейцам более 4 тыс. посылок. А к 1 Мая рабочие и колхозники Полтавской области подготовили для нас 4600 посылок. Однако вывезти их из районных центров из-за весенней распутицы было трудно. Тогда я вызвал командира авиазвена мехкорпуса (к тому времени было у нас и такое подразделение).
— Вам поручается мирное, но очень важное задание, — сказал я летчику. — Садитесь, даже если вам предстоит забрать всего несколько посылок. — К заботе о нас жителей Полтавщины мы должны отнестись с максимальным вниманием.
В течение нескольких дней летчики доставляли посылки из районов в части корпуса.
В сентябре 1944 года к нам в гости приехала большая делегация из Белоруссии. Одновременно с делегацией Белоруссии прибыли делегации Воронежской, Запорожской и Полтавской областей. Они приняли участие в праздновании третьей годовщины рождения гвардии. Воронежцы привезли с собой замечательный народный хор под руководством К. Массалитинова. Осенью 1944 года в гостях у первогвардейцев побывал командир легендарного партизанского соединения дважды Герой Советского Союза генерал-майор С. А. Ковпак. Он не только рассказал о геройских делах партизан, но и поделился с офицерами корпуса опытом боев. Ведь зачастую нашему соединению, как и партизанам, приходилось действовать в тылу врага.
Большим успехом у воинов-гвардейцев и жителей Полтавы пользовались выступления нештатных ансамблей песни и пляски корпусного и 1-й гвардейской механизированной бригады.
Пользуясь продолжительной передышкой от боев, я распорядился создать при 48-м отдельном гвардейском» медсанбате однодневный дом отдыха для красноармейцев и сержантов — отличников боевой и политической подготовки. Этот дом отдыха обслуживал воинов корпуса до конца войны.
За время отдыха и усиленной подготовки к предстоящим боям корпус был полностью укомплектован личным составом и материальной частью. Пополнение в людях поступало главным образом из Сибири. Сибиряки составляли до 70% вновь прибывших солдат и офицеров. Это были, как правило, молодые люди в возрасте от 20 до 35 лет, закаленные в суровом климате, здоровые физически и крепкие духовно. В частях корпуса оставалось и немало ветеранов, которые с боями прошли путь от Минска до Кировограда. В корпусе было более 3 тыс. человек, награжденных орденами и медалями Союза ССР.
К концу формирования в 1-м гвардейском ордена Ленина механизированном корпусе было 3670 коммунистов и 3733 комсомольца.
На вооружении частей корпуса в это время поступила американские средние танки М4-А2 — «Шерманы». Это были неплохие машины, обладавшие большой огневой мощью, но колея у них была слишком узкой, а центр [186] тяжести располагался слишком высоко, поэтому они легко опрокидывались. К тому же гусеницы у них были резиновые и по обледеневшим дорогам они практически двигаться не могли.»

20 декабря 1944 года войска 2-го и 3-го Украинских фронтов прорвали линию Маргарита (вражеские укрепления между Дунаем и озером Балатон) и, одновременно начав наступление севернее Будапешта.

26 декабря встретились в районе Эстергома, завершив окружение 188-тысячной группировки немецко-фашистских войск в Будапеште.
Линия фронта с каждым днем отодвигалась дальше на запад. Неумолимо сжималось кольцо окружения. Дезорганизованный противник не успевал отражать удары советских войск.
Гитлеровцы защищались с отчаянием обреченных. Фашистское командование издало специальный приказ, согласно которому немецкие войска в Будапеште должны были стоять насмерть. В приказе говорилось также, что семьи тех, кто отступит или сдастся в плен, будут расстреляны. Одновременно осажденным была обещана скорая и мощная поддержка стратегическими резервами.
Немецко-фашистское командование готовило Будапешт к длительной обороне. Создавались запасы боеприпасов и продовольствия. Один из красивейших городов Европы с более чем миллионным населением гитлеровцы обрекали на разрушение, их не тревожило, что бои в городе могут привести к огромным жертвам среди его жителей. Древний город, превращенный в огромную крепость, должен был хоть ненадолго прикрыть собою подступы к южным районам Германии.
Советские войска стояли вокруг Будапешта, готовые к решительному сражению. Но, прежде чем начать штурм города, наше командование, желая избежать излишнего кровопролития и разрушений, решило сделать последнее предупреждение окруженному врагу.

В ночь на 29 декабря на передовой линии фронта заговорили наши мощные звуковещательные станции; на немецком и венгерском языках они передавали сообщение о том, что утром 29 декабря в расположение поиск противника будут направлены парламентеры с ультиматумом советского командования. Было точно указано время и маршрут следования парламентеров. На участках, где должны были проследовать парламентеры, наши войска прекратили огонь.
В 11 часов по московскому времени с участка, расположенного на левом берегу Дуная, выехал на машине с большим белым флагом советский офицер-парламентер капитан М. Штейнмец. Гитлеровцы ясно видели высоко поднятый белый флаг. Тем не менее они открыли огонь и убили парламентера. Второй парламентер, капитан И. А. Остапенко, был пропущен в штаб фашистских войск. Ему заявили об отказе принять ультиматум и вести какие-либо переговоры. Когда он возвращался назад, гитлеровцы убили его выстрелами в спину.
Это было чудовищное убийство. История современных войн не знала подобных преступлений. Многовековая традиция всегда охраняла жизнь парламентеров, и всякое покушение на них рассматривалось как злодеяние. В 1907 году это было записано как непреложное правило в Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны.
На другой день Советское информбюро оповестило весь мир о злодейском убийстве парламентеров. В наших войсках это известие вызвало взрыв возмущения. Одно и то же чувство охватило всех воинов — горячая ненависть к убийцам, желание отомстить преступникам и скорее покончить с подлым и злобным врагом.
Такой была обстановка на 2-м и 3-м Украинских фронтах, когда на основании приказа начальника Генерального штаба Красной Армии туда прибыл 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус. По указанию Генштаба мы поступали в распоряжение командующего 3-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина.

1945 г.

Корпусу предстояло переправиться через Дунай, чтобы выйти на исходные позиции. К этому времени гитлеровское командование предприняло срочные меры для деблокирования будапештской группировки. Из-под Варшавы к Будапешту были брошены отборные войска, среди которых были части 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова».

В первых числах января 1945 года немецко-фашистские войска кое-где потеснили часть окруживших столицу Венгрии советских войск, прорвались к Дунаю и получили возможность обстреливать из орудий и минометов переправы. Одновременно над рекой повисла авиация противника, сбрасывая бомбы на переправы и подходы к ним. Несколько понтонных мостов было разбито немецкой артиллерией и авиацией еще до того, как корпус вышел в исходные районы для преодоления водного рубежа.
На помощь нам пришли бесстрашные моряки Дунайской военной флотилии. Буксирные катера и небольшие речные пароходы под огнем противника переправляли на противоположный берег личный состав и боевую технику корпуса, буксируя понтоны сквозь столбы вздымаемой снарядами и бомбами воды, под огнем вражеских пулеметов и минометов.

К 3 января 1945 года все части корпуса переправились через Дунай. Настроение у гвардейцев было боевое, приподнятое. Пополнение, которое приняли в Полтаве, хорошо перенесло обстрел во время переправы, новички не сплоховали.
Корпусу были приданы 382, 1453 и 1821-й самоходно-артиллерийские полки, значительно усилившие нашу огневую мощь, возможности маневра артогнем.
К этому времени обстановка на внешнем фронте окружения Будапешта усложнилась.

В ночь на 2 января гитлеровцы предприняли свой первый деблокирующий удар из района Комарно. За полчаса до атаки фашистские офицеры зачитали солдатам, экипажам танков и штурмовых орудий приказ Гитлера: «В Будапеште окружены четыре немецкие дивизии. Вас будут поддерживать мощная артиллерия и авиация. Нужно сделать все, чтобы освободить своих товарищей. Я сам буду руководить операцией»

Из воспоминаний Руссиянова И. Н.:
«В ночь на 2 января после артиллерийской подготовки противник ввел в бой одновременно свыше 300 танков и штурмовых орудий, вклинившись в оборону наших войск на 15 км.
В этот же день наш корпус получил приказ Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина совершить своим ходом 80-километровый марш и занять оборону на рубеже городов Бичке, Фельгут, станция Херцегхалом во втором эшелоне 4-й и 46-й армий. Корпус, таким образом, оказывался разделенным — его части должны были действовать в составе разных армий.
5 января мы получили боевой приказ. Одновременно Военный совет фронта обратился к воинам корпуса с призывом:
«Дорогие товарищи!
…На участке нашего фронта тридцатый день продолжается битва в районе Будапешта с гитлеровскими ордами. Эта битва войдет в историю Красной Армии как одна из ярчайших и славных страниц.
Несмотря на бешеные атаки, врагу не удалось пробиться к Будапешту и выручить окруженную группировку. Многочисленные вражеские танковые и пехотные атаки разбились о несокрушимую стойкость бойцов нашего фронта и силу нашего могучего оружия.»
Корпус начал бои действиями трех самоходно-артиллерийских полков СУ-100.»

К 7 часам 6 января эти части сосредоточились в районе Мань-Жамбек, имея задачу усилить оборону наших войск на рубеже Кирва, Тинние, Пербал, Тек, Жамбек. С этой группой, которую возглавлял командующий артиллерией корпуса гвардии полковник Свешников, действовали четыре зенитно-пулеметных роты. На месте сосредоточения самоходчики были подчинены командиру 18-го танкового корпуса.

В 7 часов 7 января противник начал сильный артиллерийский обстрел нашей обороны, а с 8 часов предпринял наступление из района южнее Таверош в направлении Жамбек.
Впереди боевых порядков 382-го самоходно-артиллерийского полка занимала оборону 49-я стрелковая дивизия, которая под натиском противника отошла. Самоходно-артиллерийские установки приняли на себя всю тяжесть удара танков и пехоты противника — до 30 танков и около батальона пехоты было брошено против самоходчиков.

Утром 8 января был получен приказ командующего 3-м Украинским фронтом: «9-й гвардейской танковой бригаде сосредоточиться в районе господского двора Замой, лес южнее.

1-й гвардейской механизированной бригаде сосредоточиться в районе посадки юго-восточнее высоты 203 с задачей к 16 часам 8 января 1945 года быть готовыми наступать в направлении господского двора Борбала, Шаркерестеш, высота 153».

Бой 9 января был трудным и затяжным. До самого вечера, пока не стемнело, на занесенных снегом холмистых равнинах южнее и западнее венгерских сел Залюй, Патка, Чала гремели выстрелы орудий, разрывы снарядов, мин, гранат, трещали длинные пулеметные очереди. Около полудня из района Дьюлы противник предпринял сильные танковые контратаки. Фашистские и советские боевые машины сходились почти в упор. Побеждал тот, кто успевал выстрелить раньше. Гвардейская пехота уничтожала вражеские танки гранатами, схватывались врукопашную с немецкими автоматчиками. За 9 января подразделения 9-й гвардейской Запорожской танковой бригады уничтожили 12 тяжелых фашистских танков, 13 орудий и около 600 солдат и офицеров противника.
1-я гвардейская мехбригада пошла в наступление на больших скоростях. Увидев наши танки с десантом, гитлеровские пехотинцы из 126-го моторизованного полка в панике бросили свои позиции и бежали. Восемь танков, девять орудий и свыше 250 своих солдат оставил враг на поле боя перед фронтом 1-й гвардейской Краснознаменной механизированной бригады.
Однако, углубившись в расположение врага во второй половине дня, подразделения 9-й и 1-й бригад оказались в исключительно тяжелом положении — они действовали разрозненно, дрались в условиях почти полного окружения с численно превосходившим противником, немцы подтянули в этот район резервы и несли потери в личном составе и технике. Но гвардейцы не дрогнули, стойко отражая одну за другой контратаки врага.

Из воспоминаний Руссиянова И. Н.:
«Весь день 9 января я носился на «виллисе» из бригады в бригаду, из одного танкового полка в другой. Под вечер, несколько раз попав под бомбежку, добрался до 2-й гвардейской мехбригады. Гвардейцев нашел в районе города Дунафельдвар, куда бригада вышла, отбросив противника на несколько километров. Однако, достигнув Дунафельдвара, наступление подразделений захлебнулось. Снежная буря улеглась, и противник нанес несколько мощных контрударов — по всему фронту разгорелись ожесточенные бои. В западной части города немецкие танки предприняли стремительную атаку. Соседи кавалеристы не выдержали натиска бронированных машин и стали отходить. Фланг бригады оказался открытым. Наши танкисты из 19-го танкового полка действовали исключительно инициативно: ведя точный огонь, они почти вплотную сближались с гитлеровскими танками, били в упор. Было подожжено несколько вражеских машин, остальные отступили, но пехота бригады, понесшая большие потери, в атаку не поднялась. Фашистские автоматчики тем временем начали перебежки, готовясь обойти нас с фланга. Положение было критическим.
Я знал, что люди измотаны, боевой порыв их иссяк. По лицу командира бригады А. Т. Худякова было заметно, что он устал и просто не имеет сил поднять залегшие цепи в атаку. В бою бывают такие моменты, когда понимаешь, что нет  у тебя права приказывать подчиненным идти вперед, оставаясь на командном пункте. Именно такой момент наступил сейчас. Я встал и сказал Худякову:— Пошли.
Командир бригады взял себя в руки и тоже встал, встали, пошли за нами и все офицеры штаба.
Подняли цепи, атака была стремительной и очень своевременной. Враг, очевидно тоже до предела измотанный, практически не оказав сопротивления, поспешно отступил.
Воспользовавшись передышкой, я послал своего адъютанта Лясковского к кавалеристам. Ему удалось найти их, и вскоре конники вернулись на своп позиции. Усилиями частей двух соединений противник был отброшен.
Поздно вечером 9 января я получил приказ командующего 3-м Украинским фронтом продвижение 1-й механизированной и 9-й танковой бригад прекратить и перейти к обороне.
На оборудование назначенной нам полосы обороны мы получили одну ночь и один день. Пришлось срочно закапывать танки, превращая их в неподвижные огневые точки. Гвардейцы упрямо долбили смерзшийся грунт малыми саперными лопатами, углубляли окопы и траншеи, оборудовали ниши для боеприпасов.
В ночь на 11 января я практически не спал: вместе с командирами бригад проверил позиции стрелковых подразделений, поговорил с красноармейцами, приказал организовать посменный отдых. Ночью снегопад утих, враг затаился где-то совсем близко, очевидно, готовился к атаке.
Как стало известно от разведчиков, к этому времени гитлеровцы еще более усилили свою танковую группировку, действующую против двух бригад корпуса, стянув в районе севернее Секешфехервара значительную часть сил танковой дивизии СС «Викинг».
Утром 11 января снова пошел снег. Первая атака противника началась в 9 часов 20 минут. 26 немецких танков с десантом автоматчиков под прикрытием артиллерийского и минометного огня двинулись на позиции 1-й гвардейской механизированной бригады. Основные силы наступающих были брошены на высоту 214,0. На этой высоте, являвшейся ключевым пунктом в обороне бригады, находились позиции роты, которой командовал коммунист гвардии старший лейтенант Н. Н. Болдырев. Высота господствовала над местностью, через нее проходило шоссе от Залюя на северную окраину Секешфехервара, и днем, когда снегопад прекращался, отсюда хорошо просматривались окрестности.
Утренняя атака была отбита. Второй удар противник нанес в 14 часов. На этот раз наступали 27 «тигров» и «пантер» с десантом автоматчиков и пехотой на бронетранспортерах.
Полтора десятка танков на предельных скоростях пробились к высоте и стали взбираться по ее пологому скату. Пулеметчики роты ударили по бежавшей за танками пехоте. Открыли огонь расчеты противотанковых орудий и ружей. Но большинству вражеских танков удалось ворваться на высоту. Тяжелые бронированные машины начали утюжить окопы. Башни «тигров» вертелись из стороны в сторону, не смолкали лобовые пулеметы.
Это был тяжелый поединок гвардейцев-пехотинцев с вражеской техникой.
Высота 214,0, обороняемая ротой Болдырева, стала неприступной для немецких танков. Гвардейцы дрались с вражескими автоматчиками врукопашную, вскакивали на броню машин, забивали или закрывали приборы наблюдения, заклинивали пулеметы, а затем «ослепленный» танк подрывали или поджигали.
Ведя наступление на позиции 1-й гвардейской мехбригады, противник не раз прибегал к хитрости. Пользуясь сумерками, фашисты в открытую подошли к нашим позициям, крича: «Свои, ребята, не стреляйте!» Потом зашли с фланга и бросились в атаку с криками «ура». Однако хитрость противника наши автоматчики легко разгадали — кричали-то все же с акцентом. Гвардейцы подпустили врага и расстреляли почти в упор.
Бой на всем фронте обороны бригады шел дотемна. Батальоны гвардии майора Абакуменко, гвардии капитанов Баранова и Крупенкова выдержали мощный танковый удар. При поддержке артиллеристов и самоходчиков они отбросили противника от своих позиций. К концу дня перед позициями бригады дымились 26 фашистских танков. Два пикирующих бомбардировщика, сбитые зенитчиками, рухнули где-то в тылах, на окраине Патки.
Примерно через полтора часа полк со всеми приданными ему подразделениями уже находился на марше. Мы прошли километров 20, когда столкнулись со встречным потоком штабных и тыловых машин, а затем и с колонной войск. Это были отходящие части кавалерийского корпуса и ряда других соединений. Они отступали под ударами подвижных соединений противника, действовавшего из района Комарно. Зацепиться за какой-либо рубеж этим войскам, видимо, не удалось.
Справедливости ради надо сказать, что отходившие части выдержали мощнейший натиск противника и были окончательно обескровлены: в некоторых полках в строю оставалось по нескольку десятков человек, а штаты рот исчислялись единицами. Причем пополнений практически не было. Таким частям трудно было выдержать натиск вражеских танковых соединений (дивизии «Дас Рейх», «Гитлерюгенд», «Мертвая голова» и др.), собранных в один кулак и доведенных до штатной численности.
Нанося контрудар из района Комарно, эти силы ставили целью освободить из окружения будапештскую группировку, пробиться к нашим переправам на Дунае, лишив тем самым снабжения и пополнения наши войска, а в последующем приступить на широком плацдарме к ликвидации переправившихся через Дунай войск 3-го Украинского фронта.
Между находившейся в окружении будапештской группировкой врага и его наносившими деблокирующий удар бронетанковыми соединениями в то время было всего несколько километров.
Ввод в действие 1-го гвардейского мехкорпуса, укомплектованного до полного штата, должен был создать перевес в силах для 3-го Украинского фронта. Наш 20-й гвардейский танковый полк также был укомплектован полностью: в нем насчитывалось 60 танков. Это была внушительная сила.
Однако полк попадал между двух огней: рвущихся из окружения войск будапештской группировки, с одной стороны, и пробивающихся ей на выручку ударных сил фашистов — с другой. Бичке, в который мы прибыли на рассвете, становился пунктом, куда противник стремился пробиться с двух сторон.
Мы были свежей частью, наше уверенное продвижение навстречу врагу положительно подействовало на отступающие войска. Стрелковые и кавалерийские части и подразделения стали приводить себя в порядок, в глазах бойцов появилась уверенность в своих силах, многие говорили: «Ну, теперь наша возьмет!» Отходившие части освободили для нас дорогу, и к рассвету, как я уже говорил, мы вышли на северную окраину Бичке.
Утро было туманное, погода сырая, неприятная. Командир полка гвардии полковник Верба, заместитель по строевой части гвардии майор Андрианов и я согласовали между собой действия и разошлись по подразделениям. На месте мы определили огневые позиции для каждого танка, для каждой самоходной установки, указали исходные рубежи нашей мотопехоте.
У дороги, идущей от Бичке к селению Мань, мне довольно выгодно удалось расположить наши танки и самоходные установки. Я определил дальность до ряда объектов, проверил сектора обстрела и внес необходимые поправки. В короткие сроки в основном была завершена организация огневого взаимодействия на дальность прямого выстрела.
К этому времени отход наших частей прекратился. Вскоре ко мне подошел командир роты гвардии капитан Юрьев и доложил, что по дороге Бичке — Мань движутся какие-то танки, однако, чьи они, за туманом определить трудно.
Вглядевшись в бинокль, мне все же удалось различить на башнях и бортах этих машин кресты и давно  знакомые фашистские трафареты, изображающие звериные морды. Гвардии капитану Юрьеву приказал открыть залповый огонь двумя взводами танков. В меткости огня был уверен, так как экипажи уже знали расстояние до некоторых рубежей. Пушки ударили, как обычно, по головному и замыкающему колонну танкам. Всего танков противника шло пять, да еще два бронетранспортера. Это, несомненно, была одна из групп боевого охранения, из чего мы сделали вывод, что где-то близ нашего огневого рубежа противник перегруппировался и намерен колоннами вести преследование советских отходящих войск.
Первыми же выстрелами наши танкисты зажгли две машины фашистов. Из бронетранспортеров, прыгая друг на друга, стали выбрасываться солдаты, однако убежать от меткого огня автоматчиков и пулеметчиков мотобатальона гвардии майора Козубенко удалось единицам. Не прошло и 10 минут, как все боевые машины противника, за исключением одного бронетранспортера, были объяты пламенем. Так весьма успешно начали мы новый военный год.
Вскоре стало известно, что к Бичке подошли и главные силы 3-й механизированной бригады. Наша задача осталась прежней: удерживать занимаемый рубеж на участке Мань, северная окраина Бичке и в жесткой обороне изматывать противника. С этой целью в течение дня и ночи мы перегруппировали свои силы, танки и САУ закопали в землю, чтобы использовать их как бронированные огневые точки. С помощью саперов подготовили запасные позиции. Впереди машин расположилась наша мотопехота.
Особое внимание уделялось организации огня, при этом учитывалось, что наши танки (американского производства) могли уничтожать «тигры», «фердинанды» и «пантеры» только на расстояниях, близких к дальности прямого выстрела, то есть до 700 метров. Отечественные же САУ могли поражать противника с расстояния 1100 метров, поэтому каждый танковый взвод в обороне усиливался одной самоходной установкой — она первой должна была открывать огонь. По мере приближения вражеских танков противника в бой вступали пушки наших боевых машин.
Мы знали, что перед позициями бригады находятся в основном бронетанковые войска противника и что мы стоим на направлении их главного удара. В течение дня было отбито несколько попыток врага прорвать нашу оборону, но главные свои силы гитлеровцы в бой не вводили. Было ясно, что против нас действуют только передовые части неприятеля, по существу ведущие разведку боем, пытающиеся нащупать наши слабые места. На ряде участков обороны соседа справа — стрелковой дивизии, имевшей очень слабую танковую поддержку, противнику удалось вклиниться на 1.5–2 км, но дальше и здесь он не прошел.
С прибытием на опасный участок 3-й мехбригады отошедшие под натиском превосходящих сил неприятеля части перегруппировались и уплотнили нашу оборону, заняв оборону как в первом, так и во втором эшелонах. Итак, в первый день противник действовал весьма нерешительно — возможно, ему нужно было организовать взаимодействие с окруженной в Будапеште группировкой. К активным действиям фашисты перешли только спустя несколько дней.
Приблизительно в 5 часов немцы начали сильную артподготовку. Одновременно артобстрел начался и со стороны окруженной группировки. Между внутренним и внешним кольцами окружения расстояние было небольшим, и нам, находившимся в горловине, разделявшей силы врага, разумеется, было нелегко.
К рассвету артподготовка закончилась, вернее, она перешла в артсопровождение танковой атаки противника. Первым неприятельские танки заметил находившийся на НП, расположенном на высоте, заместитель командира полка гвардии майор Андрианов. Не теряя времени, он привел в боевую готовность подразделения полка. Опытный офицер, в прошлом штабной работник, он хорошо разбирался в боевой обстановке. Строго придерживаясь разработанного плана боя, на особо опасные рубежи он вызвал весь огонь артиллерии. Затем он приказал открыть огонь приданным нам самоходкам. К тому моменту, когда управление боем взял на себя командир полка, благодаря инициативе Андрианова было уже уничтожено до десятка вражеских боевых машин.
Вскоре открыли огонь и все наши танки. Противник обстреливал позиции гвардейцев из всех видов оружия и медленно продвигался вперед. Ответный огонь наших танков и самоходок был исключительно результативным. Гвардейским экипажам удавалось подбивать неприятельские машины с двух-трех, а то и с первого выстрела. Это вынудило гитлеровцев искать укрытия, а вскоре и вовсе прекратить продвижение. Врагу не удалось вклиниться в нашу оборону даже тогда, когда его танки и пехота подошли вплотную к танковым ротам гвардии капитанов Юрьева и Позднякова. Не дрогнули ни один наш экипаж, ни одно отделение мотопехоты.
В течение дня на участке обороны полка было уничтожено до 35 неприятельских танков, не считая нескольких подбитых, которые фашисты сумели эвакуировать с поля боя под покровом наступившей темноты.
Очень упорно оборонялась наша мотопехота. Особенно отличилась рота под командованием гвардии старшего лейтенанта Рыбалко. Бойцы роты успешно использовали зенитные пулеметы, стационарно установленные на танковых башнях. Этим они усилили дополнительно огневые возможности наших подразделений.
Так закончился первый день боя. Противник понес большие потери в живой силе и технике, но успеха не добился. Наш полк потерял всего три танка: находясь в окопах, боевые машины были хорошо замаскированы и обнаружить их неприятелю не всегда удавалось.
В течение нескольких дней противник пытался пробиться к Дунаю. Временами обстановка становилась чрезвычайно критической, в таких случаях на самые угрожаемые участки направлялись одна или несколько частей 1-го гвардейского мехкорпуса, и это даже в масштабе армейского объединения всегда создавало перевес в силах в нашу пользу…»

В течение первых двух недель января противник предпринял две попытки деблокировать окруженную в Будапеште группировку, и обе кончились провалом: ни со стороны Бичке, ни в узкие ворота между Секешфехерваром и Залюем эсэсовским танковым дивизиям пробиться к Будапешту не удалось.

С 12 января на всем фронте наступило затишье. Казалось, противник выдохся, однако гитлеровское командование готовилось нанести войскам 3-го Украинского фронта третий, самый мощный удар.
Теперь противник намеревался прорвать кольцо наших войск на участке между озерами Веленце и Балатон, где раньше проходила его оборонительная линия Маргариты, нанести удар в северо-восточном направлении до реки Дунай, а затем повернуть на север и, двигаясь вдоль правого берега реки, соединиться с окруженными в столице Венгрии войсками, которые готовили встречный удар.
Наряду с деблокированием окруженных в венгерской столице войск целью того контрнаступления было очищение пространства западнее Дуная и разгром наступающих советских армий. Это позволило бы устранить на некоторое время непосредственную угрозу юго-восточным областям Германии.
Помимо этого, своими активными действиями в Венгрии враг стремился отвлечь наши силы от берлинского направления.
Осуществить планируемый прорыв должен был 4-й танковый корпус СС, в состав которого входили четыре танковые дивизии, в том числе пополненные «Викинг»,  «Мертвая голова», а также батальон «тигров» и батальон «пантер». Танковые дивизии были усилены мощными артиллерийскими частями. Сюда же подтягивалась пехотная дивизия, выведенная из Италии. Все эти соединения и части насчитывали в своем составе около 750 орудий и минометов, до 550 танков и штурмовых орудий.
Командовал корпусом эсэсовский генерал-лейтенант Герберт Отто Гилле, известный в гитлеровской армии своей звериной жестокостью и прозванный «черным генералом». Всего год назад Гилле, командовавший тогда танковой дивизией «Викинг», попал вместе со своими эсэсовцами в корсунь-шевченковский котел и позорно бежал из него, бросив свои полки во время решительного боя. Теперь «черный генерал» надеялся, что ему удастся прорвать кольцо соединений Красной Армии под Будапештом.
Гитлеровское командование приняло все меры маскировки, стараясь как можно более скрытно сосредоточить войска в районе будущего прорыва. Имея целью запутать нашу разведку, руководители операции организовали сложную серию войсковых перевозок. Вместо того, чтобы просто перебросить свои дивизии из-под Комарно к Балатону, на расстояние 60–80 км, их грузили в эшелоны и везли далеким кружным путем через Чехословакию, Германию, Австрию, по маршруту длиной полторы тысячи километров. Передвижение войск близ фронта совершалось только ночами. На переднем крае у Балатона противник удвоил свою бдительность, и в дни, предшествовавшие его наступлению, наши разведчики тщетно пытались пробраться к неприятельским окопам и взять «языка».

Но уже 15 января разведчики-авианаблюдатели заметили сосредоточение немецких войск в районе озера Балатон. Несколько венгерских солдат, перешедших в это время на нашу сторону, сообщили, что среди немцев ходят упорные слухи о наступлении и что по ночам к фронту движутся большие колонны танков.

К исходу 17 января противник закончил приготовления. Перед наступлением солдатам был зачитан приказ, в котором Гитлер требовал любой ценой пробиться к Будапешту. Затем войскам было отдано распоряжение пленных не брать и расстреливать на месте всех захваченных красноармейцев и офицеров Красной Армии.
Рано утром на следующий день над балатонскими полями, еще затянутыми предрассветным сумраком, загрохотала немецкая артиллерия. 40 артиллерийских и минометных батарей противника открыли огонь по переднему краю нашей обороны между селом Чор и озером Балатон. То тут, то там заскрипели шестиствольные немецкие минометы. Артподготовка была короткой, но исключительно мощной. Гитлеровское командование надеялось, что этот внезапный ураганный огонь сметет оборонительные сооружения советских войск и причинит им такой урон, что они уже не смогут оказать сопротивление наступающим танковым колоннам.
Но наши саперы и стрелки оборудовали между Балатоном и Веленце достаточно прочную оборону. Бойцы переднего края были укрыты в глубоких траншеях и окопах, в надежных блиндажах. В результате артиллерийский удар не принес противнику ожидаемого результата. Когда немецкие танки и автоматчики двинулись в атаку, оборона наших войск ожила.
Удар пришелся по боевым порядкам одного из стрелковых полков и подразделений 1-го гвардейского укрепленного района. Враг поспешно наращивал удар, вводя в сражение все новые силы. В 9 часов 30 минут бой вели два полка пехоты и 50 танков. Час спустя противником была достигнута плотность до 70 танков и штурмовых орудий на 1 км. К двум часам пополудни число немецких тяжелых машин, брошенных в бой, перевалило уже за 100, и оборона наших войск оказалась прорванной.
Силы были неравными. На узком, 12-километровом участке фронта противник имел 550 танков и до 30 пехотных батальонов. На переднем крае на каждую нашу пушку приходилось по 18–20 танков противника и на каждого пехотинца 20–25 немецких автоматчиков. К исходу первого дня боев противник взломал нашу оборону и продвинулся до 30 км. Колонны немецких танков и мотопехоты действовали и ночью, устремляясь на юго-восток, вышли к каналу Шарвиз.

Этот канал, начинаясь в промежутке между озерами Балатон и Веленце, недалеко от Секешфехервара, тянется затем на юг, почти параллельно Дунаю. Надо было приложить все силы, чтобы остановить наступающих на этом рубеже, и в ночь на 19 января наша войска взорвали мосты на канале Шарвив. Но, несмотря на огонь советской артиллерии, противник сумел за ночь навести несколько переправ и к утру форсировал канал. Наращивая удар, враг двигался к Дунаю.
С началом третьего контрудара гитлеровцев я получил приказ командующего фронтом маршала Ф. И. Толбухина передать 3-ю гвардейскую мехбригаду в подчинение командующему 46-й армией, а остальные части корпуса поступали на усиление 4-й гвардейской армии.
Итак, части корпуса оказались разбросанными по всему плацдарму и находились в эти трудные дни на наиболее ответственных участках переднего края. 1-го гвардейскую мехбригаду развернули фронтом — на восток в районе Пать, Торбадь, Херцечхалом; немцы в Буде зашевелились (Пешт к этому времени уже был занят советскими войсками), и нужно было ожидать ах попыток вырваться из кольца в направлении на Бичке: здесь им было ближе всего до деблокирующей группировки, 2-я мехбригада и самоходные полки закрепились на линии Барачка, господский двор Петтэнд, прикрывая подступы к Будапешту с юга, 3-я продолжала оборонять свои позиции в Бичке. 9-я гвардейская Запорожская танковая бригада и 382-й гвардейский самоходно-артиллерийский полк сдерживали натиск 3-го танкового корпуса врага севернее Секешфехервара; на этом участке противник нанес вспомогательный удар, чтобы сковать наши силы и не допустить их переброски на направление, где наступал эсэсовский генерал Гилле.

С 18 по 27 января продолжалось третье контрнаступление фашистов.

Во второй половине января 1-й гвардейский мехкорпус был уже не тем полнокровным соединением, каким он прибыл в Венгрию, но гвардейцы бились по-гвардейски, и, хотя их ряды поредели, боевое мастерство бойцов и офицеров значительно возросло. Суровая действительность заставляла побеждать не числом, а умением.
В один из последних дней третьего контрудара фашистов перед 1-м гвардейским мехкорпусом была поставлена задача усилить 5-й гвардейский кавалерийский корпус. Части корпуса снова собирались вместе, в единое подвижное соединение. Руссиянов отдал приказ бригадам и танковым полкам, разбросанным по всему плацдарму, концентрироваться в районе Секешфехервара. Выполняя приказ, бригады и танковые полки сдавали свои участки обороны другим частям и подразделениям.
20-й танковый полк сдавал участок 2-му мотострелковому батальону 2-й гвардейской механизированной бригады, которым командовал гвардии майор Е. Я. Лишенко. В задачу батальона Лишенко входило удержать хотя бы в течение двух-трех часов оставленный 20-м танковым полком рубеж, воспрепятствовать перегруппировке на этом рубеже сил противника. Задача была не из легких, учитывая, что мотострелковый батальон не имел средств усиления, к тому же для батальона этот участок был слишком широк: построить сплошную линию обороны комбат не мог, и в некоторых случаях ему пришлось ограничиваться созданием отдельных очагов сопротивления.
Батальон Лишенко успешно оборонял свой участок до самого вечера. Ночью противник обнаружил, что справа и слева у батальона нот соседей. Вражеская пехота на бронетранспортерах и большие группы автоматчиков стали окружать гвардейцев, намереваясь отрезать их не только с флангов, но и с тыла.
По вспышкам выстрелов и гранатных разрывов, по трассам автоматных очередей, сверкавших в снежной метельной мгле, майор Лишенко, находившийся на своем наблюдательном пункте, быстро разгадал замысел противника, немедленно разослал связных к командирам рот, и батальон, быстро перестроив свои боевые порядки, занял круговую оборону.
Гвардейцы отсекали пехоту от танков. Это им удавалось сделать в одном месте, но уже в другом вражеские автоматчики просачивались между очагами сопротивления батальона. Бой шел у каждого окопа, возле каждого занятого гвардейцами дома. Местами перестрелка переходила в рукопашную схватку.
Около полуночи радиостанция штаба 2-й мехбригады приняла от Лишенко радиограмму. Майор просил артиллеристов нанести удар по скоплению немецких танков и назвал по кодированной карте квадрат. Начальник артиллерии майор Амосов немедленно передал команду на огневые позиции артдивизиона, и уже через несколько секунд батареи открыли огонь.
Минут десять спустя гвардии майор Лишенко открытым текстом передал:
— Понес большие потери. Боеприпасы кончаются. Мой КП окружен «тиграми». Выходить некуда. Прощайте, дорогие друзья! Мы не сдадимся… Мы не сдадимся… Бейте их! Бейте фашистов! Давайте огонь на меня! Огонь на меня!
Командир бригады полковник А. Т. Худяков вынужден был выполнить просьбу героя: резервов у него не было, помочь батальону он не мог.
Гвардейцы Лишенко сделали все, что могли, в этом неравном поединке. Когда участок, который оборонял батальон, снова перешел в наши руки, однополчане обнаружили там следы жесточайшего боя. Там и здесь стояли сожженные бронетранспортеры, забитые сгоревшими и убитыми фашистами, еще чадили разбитые «тигры», кругом валялись трупы солдат противника и наших гвардейцев. В груде мертвых тел нашли и самого Лишенко — он был исколот штыками. В одном из полуразрушенных домов лежала санинструктор Шурочка. Возле нее несколько гранат, — видимо, и она сражалась до последней возможности. Фашисты надругались над телом убитой: у Шурочки были вырезаны груди, распорот живот.
Чудом уцелело только несколько бойцов Лишенко, они-то и поведали героическую историю боя батальона с превосходящими намного силами противника.
Несколько дней спустя после гибели майора Лишенко был тяжело ранен (в четырнадцатый раз!) командир 2-й мехбригады гвардии полковник Худяков, только что награжденный орденом Суворова. Худяков иногда шутил: раз тринадцатая рана оказалась несмертельной, то теперь живым и невредимым он дойдет до конца войны.
Вместе с начальником артиллерии бригады гвардии майором Амосовым Худяков пришел в боевые порядки мотострелкового батальона, чтобы уточнить направление предстоящего наступления, поставить задачу комбату, увязать взаимодействие артиллеристов и пехоты.
Несколько винтовочных снайперских выстрелов раздались со стороны противника, когда командир бригады на минуту выпрямился во весь рост в траншее. Пуля попала Худякову в голову.
Солдаты вынесли тяжело раненного комбрига из-под обстрела, и уже на следующий день он был самолетом доставлен в Москву. Его спас наш добрый гений академик Николай Нилович Бурденко.
Но воевать больше Александру Тимофеевичу Худякову не пришлось — врачи отправили его домой (его заменил начальник штаба полковник Иванов И. С.)

В тяжелых боях за Будапешт в конце января 1945 года корпус понес немалые потери в людях и технике. Наши самоотверженные ремонтники круглые сутки занимались восстановлением боевой техники, их стараниями многие танки и орудия снова возвращались в полки и дивизионы, но все же очень много боевых машин и пушек  нельзя было вернуть в строй. Тогда-то у артиллеристов корпуса родилась идея наращивания нашей огневой мощи за счет огневых средств самого противника.
— Сколько трофейной техники простаивает, товарищ генерал, — начали убеждать Руссиянова артиллеристы. — У нас в дивизионах она известна…
Идея была по душе. Генерал отдал приказ, и в очень короткое время были сформированы орудийные расчеты из состава резерва артиллерии корпуса и мотострелковых подразделений. Новую артиллерийскую часть возглавил гвардии полковник А. А. Верба. Он собрал лучшие образцы трофейной артиллерии, в общей сложности более 60 стволов. Благо что снарядов для них было больше чем достаточно. В течение самого короткого времени полковник Верба научил своих людей обращению с немецкой техникой и в феврале вывел трофейные орудия на огневые позиции. Это была нештатная единица, но по численности расчетов она равнялась почти двум артполкам.
Трофейная артиллерия была впервые испробована в деле возле местечка Сильора. Орудия были установлены в ряд для ведения огня по скоплению войск противника. Расход снарядов для трофейной артиллерии не лимитировался, поскольку они были в избытке. Вечером был отдан приказ всем артиллерийским средствам на этом участке франта начать с рассветом артналет. Еще в темноте, когда небо только-только стало светлеть, началась 20-минутная артподготовка с закрытых позиций. По данным наших наблюдателей, артналет был очень эффективным. Горели бронетранспортеры и автомашины, взрывались склады боеприпасов, горели танки. Артиллеристы, обслуживавшие трофейные орудия, полностью справились со своими обязанностями — били они бывших хозяев пушек весьма метко.
Артналет, в котором значительная доля огня принадлежала трофейным орудиям, позволил нашим танкам и пехоте быстро и без больших потерь атаковать и потеснить противника.

13 февраля на холмах Буды, в районе Замка и королевского дворца прозвучал последний выстрел. Командующий Будапештской группировкой немецко-фашистских войск генерал-полковник Пфеффер-Вильденбрух выбрался из подвала военного училища святого Людовика и сдался вместе со штабом.
Битва за венгерскую столицу завершилась. Наш корпус был отмечен в приказе Верховного Главнокомандующего в числе наиболее отличившихся соединений. За отличные боевые действия при овладении Будапештом корпус был награжден орденом Кутузова II степени, а его три самоходно-артиллерийских полка — орденами Суворова III степени.
Наступила кратковременная передышка.

По личному указанию Гитлера противник в марте 1945 года еще раз предпринял наступление в районе озера Балатон.

К началу марта, как установила советская разведка, в районе Секешфехервара и в дефиле между озерами Веленце и Балатон сосредоточилась 6-я немецкая танковая армия СС под командованием генерал-полковника войск СС Зеппа Дитриха. Она была спешно переброшена сюда с Западного фронта, где два с половиной месяца назад, в декабре 1944-го, основательно потрепала в Арденнах англо-американские войска. Армии были приданы средства усиления и значительная пехотная поддержка. 807 танков и штурмовых орудий, более 3200 орудий и минометов разных калибров, 800 бронетранспортеров находились в распоряжении Дитриха, и легко можно было понять, что такие силы переброшены сюда не для укрепления обороны, а для наступления.

После завершения разгрома немецко-фашистских войск в Будапеште 1-й гвардейский мехкорпус был выведен на доукомплектование в резерв фронта, в район юго-восточнее Херцегфальва. Части и соединения корпуса закончили сосредоточение в назначенном районе к 6 марта, а 7 марта был получен приказ поднять корпус по тревоге для отражения нового контрудара врага. Предстояло передислоцироваться в район Шарбогард. В ветреной сырой тьме мартовской ночи бригады и полки двинулись к железнодорожной станции Аба-Шаркерестур, к господским дворам Гроф, Сильфа, Генрих.

 На рассвете 8 марта после короткой артиллерийской подготовки на голом поле перед господским двором Генрих появились три батальона вражеских автоматчиков. Широкими расчлененными цепями шли они по вязкой, подтаявшей земле, непрерывно стреляя из автоматов.
Командир 18-го гвардейского танкового полка гвардии подполковник Лещенко не спешил отдавать приказ о контратаке: экипажи стояли в засаде на хороших позициях, и, открой они огонь, выйди навстречу вражеской пехоте, артиллерийские наблюдатели врага немедленно их засекут и сделают все, чтобы поразить их артогнем.
У противника, вероятно, создалось впечатление, что господский двор еще ночью оставлен русскими. Они ускорили шаг и, почти прекратив огонь, рысцой двинулись к окраинам двора Генрих.
Лещенко дал знак радисту, и тот немедленно передал условный сигнал. Минуты две спустя, из-за крайних домиков господского двора навстречу фашистам выскочили бронетранспортеры и танковые тягачи, на броне которых сидели автоматчики и пулеметчики. Миновав сделанные еще ночью проходы через позиции своей пехоты, машины врезались в цепи неприятельских солдат и, развернувшись, стали давить противника колесами и гусеницами. Гвардейцы-автоматчики стреляли длинными очередями с обоих бортов, заработали пулеметы тягачей. По заметавшимся в панике гитлеровцам открыла огонь пехота, прикрывавшая засаду танков. Танковые тягачи отрезали вражеской пехоте дорогу для отступления, а пулеметчики и автоматчики десанта очередями укладывали гитлеровцев в снег. Артиллерия противника молчала; открыть огонь по бронетранспортерам и тягачам — значило перебить свою пехоту.
Первая атака врага была отбита. Кукурузное поле, развороченное гусеницами тягачей и бронетранспортеров, было завалено трупами вражеских солдат — их насчитали более сотни.
В середине дня фашисты атаковали Генрих еще раз — и снова были вынуждены отойти. Потом началась третья атака, а уже в сумерках — четвертая. Ряды гвардейцев заметно поредели; в бой были брошены охрана штаба, красноармейцы тыловых подразделений, все офицеры штаба.
Когда наблюдатели доложили гвардии подполковнику Лещенко, что за ближайшей высоткой накапливается немецкая пехота, командир полка вызвал водителей двух тягачей — сержантов Фролова и Щекина и приказал им обойти высотку, ударить противнику в тыл. На малом газу, по неглубокой заснеженной лощине тягачи с десантом автоматчиков обошли высоту и на полной скорости двинулись прямо к ничего не подозревавшим гитлеровцам. Щекин и Фролов давили солдат противника гусеницами, а автоматчики уничтожали меткими очередями.
Ударный отряд фашистов был рассеян, его атака сорвана.
В боях, которые разгорелись в районе между двумя озерами, гвардейцы корпуса сражались так же самоотверженно и искусно, как и прежде.

Потеряв много живой силы и техники, войска противника вынуждены были отказаться от дальнейших наступательных действий на всех участках фронта и к вечеру 15 марта перешли к обороне.
В результате упорных десятидневных боев противнику удалось прорвать оборону войск 3-го Украинского фронта южнее озера Веленце на глубину до 12 км и западнее Шарвиз до 30 км. Однако основную задачу — выйти на Дунай и восстановить свою оборону по рубежу этой реки противник не решил. Фашистские войска были остановлены перед тыловой полосой обороны войск фронта.

На всем переднем крае восточнее и юго-восточнее Балатона установилась тишина. Враг перешел к обороне. Ночь прошла спокойно. Таким же спокойным было и утро 16 марта.
Генерал-полковнику войск СС Зеппу Дитриху доложили: «Русские начали наступление севернее Секешфехервара».
Советские танки и мотопехота вклинились в оборону противника на глубину до семи километров и продолжали развивать успех.
Началось наступление советских войск на Вену.

с 8-го по 16 марта — 8 дней — продолжалась ожесточенная борьба на участке между Балатоном и Дунаем.

17 февраля, на четвертый день после освобождения Будапешта, по решению Ставки Верховного Главнокомандования войска 2-го и 8-го Украинских фронтов приступили к подготовке Венской наступательной операции.
Из-за последнего контрнаступления противника в дефиле Балатон — Веленце начать Венскую операцию удалось лишь 16 марта. Войска 3-го Украинского фронта перешли в общее наступление севернее Секешфехервара, а через два дня, 19 марта, 1-й гвардейский механизированный корпус получил задачу наступать в направлении Шопрон, Вена.
Как и раньше, корпус действовал в составе двух армий — 26-й (2-я гвардейская мехбригада) и 27-й (основные части корпуса). Опрокинув противостоящего противника, части корпуса последовательно овладели господскими дворами Генрих, Дитриц, Шаркерестур и форсировали канал Шарвиз.
Неожиданно из штаба фронта пришел новый приказ: «Главными силами 1-го гвардейского механизированного корпуса нанести удар на участке Шерегельеш, Шарашад, в общем направлении на Полъгарди».
Автострада в 10 км западнее города Польгарди. По дороге в обоих направлениях двигались вражеские колонны. Из Польгарди отходили тылы, шли машины с ранеными, к городу подвозили боеприпасы и горючее. Неприятель явно готовился дать гвардейцам бой под городом.
В сумерках гитлеровцы не сразу разобрали, что к автостраде вышли советские танки. Пользуясь растерянностью и неразберихой на дороге, танкисты 18-го полка стали сбивать в кюветы немецкие машины, давить их гусеницами, расстреливать из пушек и пулеметов. Вскоре над автострадой появились «юнкерсы». Они летали над дорогой взад и вперед, но ничего не могли сделать: сбрось они бомбы — наверняка попадут по своим.
Полк ворвался в Польгарди с запада. В городе было сосредоточено довольно много боевой техники. Первое, что увидели танкисты, — это четыре спаренных зенитных пулемета, установленных на грузовых автомашинах. Стояли под заправкой два «тигра», одна «пантера» и семь средних танков. Боевые машины гвардейцев с короткой остановки в течение минуты расстреляли всю эту технику. Вспыхнули автозаправщики, загорелись вражеские танки. Гитлеровские солдаты бросили свои горящие машины и разбежались в стороны. Понадобилось всего полчаса, чтобы очистить город от неприятеля. 18-й гвардейский танковый полк в этом бою не потерял ни одного танка.
Тем временем фашисты стали готовиться к нанесению контрудара.
Как только солнце взошло, противник двинул на Польгарди 20 танков, сопровождаемых автоматчиками на бронетранспортерах. Полку и гвардейцам-пехотинцам удалось отбить эту контратаку. За ней последовали вторая и третья.
Продолжая беспрерывное наступление за городом Польгарди, корпус разгромил 13-ю гренадерскую дивизию противника, которой командовал генерал-лейтенант Росс. Тело убитого Росса было обнаружено в легковой машине, съехавшей с дороги и застрявшей на опушке небольшого перелеска.

19 марта наш корпус форсировал канал Шарвиз и вместе с соседями двинулся в направлении на Шонрон и Вену. 9-я гвардейская Запорожская танковая бригада и танковые полки мсхбригад пробивали дорогу мотопехоте.
Противник использовал каждый пригодный для контратаки рубеж, бросал навстречу наступающим советским частям танки и штурмовые орудия, прикрывал отходящие войска густой завесой артиллерийско-минометного огня, минировал дороги, улицы в населенных пунктах, взрывал за собой мосты.
Наступление продолжалось без остановки, в высоком темпе. Стояли теплые, по-весеннему солнечные дни. Артиллеристы работали у своих орудий, сбросив шинели и ушанки, пехота шла вперед в одних гимнастерках. Каждый день гвардейцы мехкорпуса встречали ясный солнечный рассвет на новом, отбитом у противника рубеже. Трудная вьюжная зима кончилась. Наступила последняя военная весна. Теперь это отлично знали все — от маршала до рядового.

23 марта пал крупный и сильный узел немецкой обороны в Венгрии город Секешфехервар. В течение нескольких месяцев этот город фигурировал в боевых приказах, сводках и донесениях. Гвардейцы пробивались к самому его центру и снова отходили — теперь он остался в наших тылах и последний раз был назван в приказе: Москва салютовала войскам 3-го Украинского фронта, и воины 1-го гвардейского мехкорпуса в числе других получили благодарность Верховного Главнокомандующего.

28 марта войска 3-го Украинского фронта форсировали реку Раба и освободили города Чорно(важный узел железных дорог и сильный опорный пункт немцев, прикрывающий путь к границам Австрии) и Шарвар. Еще один салют в родной Москве и еще одна благодарность Родины.

29 марта — третья благодарность Верховного Главнокомандующего за отличные боевые действия при овладении городами и важными узлами дорог Сомбателель, Капуваром и Кёсегом. Причем последний уже на границе Австрии.

Участвуя во втором этапе наступательной операции фронта (с 26 марта по 4 апреля), корпус 1 апреля 1945 года во взаимодействии с другими соединениями овладел городом Шопрон — важным опорным пунктом обороны гитлеровцев на подступах к Вене.
За отличные боевые действия при взятии города Шопрон всему личному составу корпуса приказом Верховного Главнокомандующего № 324 от 1 апреля 1945 года была объявлена благодарность.
За отличные боевые действия юго-западнее Будапешта 1-й гвардейский ордена Ленина механизированный корпус был награжден орденом Кутузова II степени, а 382, 1463 и 1821-й самоходно-артиллерийские полки — орденом Суворова III степени.
Все красноармейцы, сержанты, офицеры и генералы корпуса, принимавшие участие в боях по уничтожению окруженной в Будапеште группировки противника, были награждены медалью «За взятие Будапешта».
Успешные бои на венгерской земле за Чорно, Капувар, Кёсег были отмечены Советским правительством награждением 1-й гвардейской механизированной и 9-й гвардейской Запорожской танковой бригад орденом Суворова II степени.

1 апреля 1945 года части нашего корпуса, взаимодействуя с другими соединениями 3-го Украинского фронта, вышли к австрийской границе. Гвардейцы пересекали границу Австрии в четких походных колоннах, мотострелки встали в эту волнующую минуту в кузовах автомашин, офицеры взяли под козырек. Так мы выражали свое уважение к стране, к ее суверенитету, восстановить который нам предстояло, сокрушив фашизм.
Для гитлеровской Германии Австрия была мощной военно-промышленной и сырьевой базой. Ее столица представляет собой крупный узел коммуникаций: здесь сходятся десять железнодорожных и 12 автомагистралей, которые ведут во многие города Европы. Наконец через Вену протекает Дунай — важнейшая водная артерия Западной Европы.
Местность районов Эбенфурта и Вены представляет собой широкую котловину, изрезанную каналами и реками, слегка холмистую, поросшую лесами. В этой части страны очень хорошо развита дорожная сеть. В то же время наличие огромного количества рек и каналов представляет большие трудности для маневра механизированных и танковых соединений.
Непосредственные подступы к Вене представляли собой узел естественных и искусственных препятствий и укреплений. Все высоты восточнее и южнее Вены были превращены гитлеровцами в долговременные опорные пункты.
Придавая особое значение удержанию Вены, фашистское командование создало для непосредственной обороны города группировку войск в составе восьми танковых и одной пехотной дивизии и до 15 отдельных пехотных батальонов и отрядов фольксштурма.
Гитлеровцы сильно укрепили город и ближние подступы к нему. На улицах были сооружены баррикады и завалы. В угловых домах кварталов противник расположил хорошо укрытые пулеметные точки, каждая из которых могла держать под огнем до трех улиц. В верхних этажах и на чердаках высоких зданий также были установлены пулеметы, здесь же занимали позиции автоматчики. Все мосты через Дунайский канал и Дунай гитлеровцы подготовили к взрыву, а подступы к ним заминировали. Наиболее танкоопасные направления прикрывались противотанковыми рвами и заграждениями различных систем.
Значительная часть артиллерии противника была установлена для стрельбы прямой наводкой. Огневые позиции артиллерии размещались в парках, садах, скверах и на площадях. В разрушенных домах стояли замаскированные орудия и танки, предназначенные для ведения огня из засады.
Считая, что основной удар советские войска нанесут с юга, гитлеровское командование уделило особое внимание инженерной подготовке обороны в южной части города. Там же была создана и наиболее сильная группировка войск.
Превращая Вену в крупный узел сопротивления, гитлеровцы не задумывались над тем, что будет разрушен замечательный город и бои приведут к многочисленным жертвам среди его населения. Немецко-фашистское командование обратилось к жителям Вены с призывом обороняться до последней возможности. Однако многие из них не только не хотели оказывать сопротивление Красной Армии, но принимали участие в борьбе против гитлеровских оккупантов.
Начальником обороны Вены был назначен командующий 6-й танковой армией СС, все тот же пресловутый Зепп Дитрих.
В Вене свирепствовал фашистский террор, рассчитанный на подавление движения Сопротивления, которое с приближением советских войск заметно активизировалось.
Однако до Вены еще предстояло дойти, предстояло овладеть несколькими австрийскими городами, превращенными неприятелем в сильные узлы обороны.
Предстояло напрячь все силы, чтобы овладеть Веной не позднее 12–15 апреля, как это было запланировано командованием 3-го Украинского фронта. Силы же наши в ходе кровопролитных боев в Венгрии заметно уменьшились. Достаточно сказать, что к началу апреля в составе 1-го гвардейского механизированного корпуса имелось только 85 исправных танков и САУ. Личный состав бригад, полков и батальонов далеко не соответствовал штатным расписаниям.

Ночью 3 апреля 1945 года Руссиянов получил устный боевой приказ командующего 4-й гвардейской армией генерал-лейтенанта Н. Д. Захватаева (корпус находился у него в оперативном подчинении): «С 8 часов 30 минут 3 апреля корпусу продолжать решительное наступление, ворваться в Вену и приступить к энергичному очищению города от противника».
Было решено выдвинуть в качестве передового отряда 3-ю гвардейскую мехбригаду и 53-й мотоциклетный полк и стремительными атаками овладеть переправами через реки Швехат и Вербах в районе Ланцендорфа, с тем чтобы к вечеру 3 апреля ворваться в восточную и юго-восточную часть Вены.

Однако выполнить эту задачу удалось только 5 апреля. Все переправы через ручьи и реки, преграждавшие продвижение корпуса к столице Австрии, были взорваны противником, поэтому приходилось менять направление наступления, искать броды.
5 апреля разведкой 9-й гвардейской танковой бригады был обнаружен брод через реку Швехат в районе Ланцендорфа. С рассветом части корпуса, воспользовавшись этим бродом, возобновили наступление.
Последний важный рубеж перед Веной — реку Лизинг противник оборонял с особым упорством. Для этой цели фашисты поставили близ берега зенитный дивизион, используя его как противотанковый; по северному берегу Лизинг в районе Унтер Лаа было сосредоточено до батальона автоматчиков, десять танков, семь самоходных орудий, до дивизиона артиллерии, большое количество минометов. Кроме того, переправы в этом районе прикрывались огнем артиллерии и минометов, установленных на высотах и южной окраине Вены.

Утром 6 апреля был получен приказ командующего 4-й гвардейской армией продолжать наступление, ворваться в Вену и в течение дня овладеть Зиммерингом и Арсеналом.
Вену приказано было взять быстро и решительно, не позволить врагу превратить бои за этот город в кровопролитное, затяжное, а значит, и разрушительное побоище.

Стремясь предотвратить ненужные жертвы и сохранить Вену, ее исторические памятники культуры и искусства от разрушения, командующий 3-м Украинским фронтом маршал Ф. И. Толбухин 6 апреля обратился к жителям австрийской столицы со специальным воззванием. В нем говорилось:
«Жители города Вены! Красная Армия, громя немецко-фашистские войска, подошла к Вене…
Час освобождения столицы Австрии — Вены от немецкого господства настал, но отступающие немецкие войска хотят превратить и Вену в поле боя, как это они сделали в Будапеште. Это грозит Вене и ее жителям такими же разрушениями и ужасами войны, которые были причинены немцами Будапешту и его населению».
Маршал Толбухин от имени Советского правительства призвал австрийцев не покидать город, чтобы помешать фашистам минировать его. Обращение заканчивалось словами:
«Граждане Вены! Помогайте Красной Армии в освобождении столицы Австрии — Вены, вкладывайте свою долю в дело освобождения Австрии от немецко-фашистского ига».

Понимая, что враг окажет отчаянное сопротивление, было принято решение пробивать оборону противника с ходу, собрав все части корпуса в единый кулак. Замысел полностью был выполнен, и уже к исходу дня 6 апреля мехбригады и танковые полки ворвались на окраину Вены, захватив городскую радиостанцию.
Действия обороняющихся частей противника поддерживались мощным огнем артиллерии и минометов, установленных на берегу Дуная. Танки и самоходные орудия противник поставил в засадах и укрытиях, поддерживая отдельные очаги сопротивления.
Основным приемом действий противника были сдерживающие уличные бои. Особенно упорными бои были на подступах к центру города.
Как и ожидали, противник отчаянно сопротивлялся, бросая в контратаку пехоту и танки, действуя мелкими группами, просачиваясь в наши тылы. Бои на окраинах города осложнялись наличием многочисленных мелких населенных пунктов, густой сети железных и шоссейных дорог, различных естественных препятствий.
Первыми на окраины Вены после тяжелых боев у ее предместий ворвались гвардейцы-танкисты 9-й гвардейской Запорожской танковой бригады, 18-го и 19-го гвардейских танковых полков. В танковом десанте с ними были мотострелковые батальоны гвардии майора Козубенко, гвардии капитанов Пичугина и Соколовского.
Картина предстала глазам гвардейцев необычная. Из окон зданий на окраинах Вены свисали белые флаги — полотенца, наволочки, платки, а с чердаков по танкам и пехоте били вражеские пулеметчики, летели фаустпатроны.
Штурмовые группы мотострелковых батальонов пробивались от здания к зданию, забрасывали гранатами вражеские огневые точки, находили и уничтожали фаустников, обезвреживали противотанковые и противопехотные мины.
Решительным штурмом гвардейцы овладели Арсеналом, который противник превратил в мощный опорный пункт, и подошли к Дунайскому каналу. Здесь они полупили дальнейшую задачу — выйти к самому Дунаю в районе улицы адмирала Шеера.
Дунайский канал был серьезной водной преградой, на которую враг возлагал большие надежды, пытаясь сдержать натиск наступающих советских частей.
Ожесточенный бой развернулся у моста через Дунайский канал, ведущего к Прат Штер (Звездной Площади), от которой открывалась дорога к Северному вокзалу и на главную аллею знаменитого Венского леса.
Правобережная часть канала была очищена перед рассветом. Противник отошел на другой берег, окопался и встретил наши передовые отряды шквальным оружейно-пулеметным и минометным огнем. Мост через канал был заминирован и простреливался сильным артиллерийско-минометным и ружейно-пулеметным огнем.
Стрелковые роты форсировали канал на подручных средствах. Пехотинцы переправлялись вплавь, по фермам моста, по волнорезам. У самого берега, стоя по колени в воде, они гранатами, автоматным огнем отбивали контратаки противника.
Во что бы то ни стало, нужно было захватить плацдарм на противоположном берегу, зацепиться хотя бы за крохотный кусочек земли, чтобы потом могучим броском сокрушить и отбросить врага…
Начались бои в задунайских кварталах города. Мужественно и бесстрашно очищали гвардейцы от врага дом за домом, улицу за улицей.
«Взять Вену — приказ Родины», «Смелость города берет» — с такими призывами выходила в эти дни газета соединения «В бой за Родину». Рассказывая о подвигах гвардейцев корпуса, предоставляя им свои страницы для обмена боевым опытом, газета звала воинов с честью выполнить поставленную задачу.
Бои за Вену вступали в последнюю стадию. Уже были взяты районы Зиммеринг с его крупными химическими и механическими заводами, Альтманнсдорф, Лизинг, центральная часть города — старая Вена, Северный, Восточный, Южный вокзалы. Враг отошел на левый берег Дуная, взорвав за собой все мосты, кроме Имперского, который был теперь единственной нашей дорогой для соединения с войсками 2-го Украинского фронта.
Этот мост нужно было спасти. Противник, понимая его важное тактическое значение, заминировал все подходы к нему, на сваях и быках моста укрепил сотни килограммов взрывчатки. Мост мог в любую минуту взлететь на воздух, стоило только гитлеровцам на той стороне нажать кнопку и замкнуть электрическую цепь.

11 апреля

Подойти к Дунаю в районе мосте было почти невозможно. Враг обстреливал прибрежную черту противоположного берега из орудий и шестиствольных минометов, автоматов и пулеметов. Все попытки обезвредить взрывчатку и спасти мост днем результата не дали. Посылали саперов — они уходили и не возвращались; посылали танкистов — вражеская артиллерия била по мосту прямой наводкой с дистанции 200–300 метров, боевые машины пылали.
Спасти единственную переправу поручили разведчикам 2-й гвардейской механизированной бригады
Разведчики выслушали боевой приказ. Они понимали всю сложность и ответственность боевой задачи. Гвардии старший сержант Андрей Кульнев, как старший группы, приложил к пилотке руку:
— Есть, спасти мост от взрыва!

Это было в 10 часов вечера 12 апреля. Шесть гвардейцев вышли из подвала штаба и сразу окунулись в тот грохочущий и ревущий хаос, который называется уличным боем.
Они быстро шли к Дунаю, прижимаясь к теневым сторонам домов, падая на землю при разрывах мин и снарядов. На груди у каждого автомат, к ремням прицеплено по три гранаты.
Впереди был враг, позади пылающие, простреливаемые здания, а слева на фоне огромного пожара темнели опоры и стальные переплеты Имперского моста — моста, который им предстояло спасти.
Нельзя было терять ни минуты. Работа оказалась нелегкой. Левой рукой приходилось держаться за балки, переползая под мостом метр за метром, а правой шарить, отыскивая заряды.
Специальных инструментов не было: крепления резали острыми ножами, а потом под грохот разрывов снарядов и мин сбрасывали ящики с пироксилином и толом в черневшую далеко внизу воду Дуная.
За несколько часов гвардейцы обезвредили около 20 ящиков взрывчатки. Перед рассветом по договоренности они встретились у начала моста, на западном берегу, а на восточном — еще по-прежнему сидели фашисты… Но их судьба уже была решена…
Мост гитлеровцы взорвать не смогли, и утром по нему устремились на врага наши танки, артиллерия, пехота.
Четырем разведчикам: гвардии старшему сержанту Андрею Митрофановичу Кульневу, гвардии старшине Федору Ивановичу Минину, гвардии рядовым Григорию Мартыновичу Москальчуку и Николаю Денисовичу Борисову и двум саперам — гвардии старшему сержанту Максиму Ануфриевичу Ластовскому и гвардии ефрейтору Андрею Матвеевичу Золкину за этот подвиг было присвоено звание Героя Советского Союза.
Освобождая квартал за кварталом громадного города, гвардейцы успешно продвигались вперед, ломая ожесточенное сопротивление врага.

К 12 апреля задача, поставленная перед личным составом корпуса, была в основном выполнена, подразделения подавляли отдельные очаги сопротивления.

13 апреля было днем завершающих боев в Вене. Вечером мы слушали приказ Верховного Главнокомандующего № 334:
«Войска 3-го Украинского фронта при содействии войск 2-го Украинского фронта после упорных уличных боев сегодня, 13 апреля, овладели столицей Австрии городом Вена — стратегически важным узлом обороны немцев, прикрывающим пути к южным районам Германии.
В ходе боев за подступы к Вене и за город Вену с 16 марта по 13 апреля войска фронта разгромили одиннадцать танковых дивизий немцев, в том числе 6-ю танковую армию СС, взяли в плен более 130 000 солдат и офицеров противника, уничтожили и захватили 1345 танков и самоходных орудий, 2250 полевых орудий и много другого военного имущества».

Седьмой раз за три с половиной месяца Верховный Главнокомандующий объявлял гвардейцам соединения благодарность за отличные боевые действия. 24 залпами из 324 орудий вечером 13 апреля салютовала им Москва.

Утром 14 апреля гвардейцы-победители четким строем шли по венским улицам. Они смотрели на разрушенный фашистами город. Многие здания были взорваны, был подожжен замечательный памятник зодчества, имеющий 800-летнюю историю, собор святого Стефана, нежно именуемый Старым Стеффелем.
За мужество и отвагу в боях за Вену многие гвардейцы соединения были награждены орденами и медалями.
1-й гвардейский орденов Ленина и Кутузова механизированный корпус и 1-я гвардейская Краснознаменная ордена Суворова бригада получили почетные наименования Венских.
Орденом Суворова II степени была награждена 2-я гвардейская ордена Кутузова механизированная бригада.
Исторический формуляр соединения свидетельствует: за 26 суток наступления — с 19 марта по 13 апреля 1945 года — гвардейцы истребили и взяли в плен более 25 тыс. солдат и офицеров противника, захватили и уничтожили 264 немецких танка и самоходных орудия, 210 бронемашин и бронетранспортеров, 552 автомашины, много орудий, минометов, пулеметов, склады боеприпасов, продовольствия и другого военного имущества.

Вплоть до 8 мая 1945 года отдельные части мехкорпуса выполняли задания командования фронта. 1-я гвардейская механизированная бригада и 18-й гвардейский танковый полк вместе со стрелковыми частями штурмовали город Пухберг.

9 мая, когда на землю уже пришел мир, далеко за этим австрийским городом, на обочине горной дороги, был установлен на белом каменном основании гранитный обелиск. На нем — пятиконечная красная звезда, силуэт советского танка и две четко высеченные, позолоченные надписи:
«Здесь 28 апреля 1945 года закончила свой боевой путь в Великой Отечественной войне гвардейская механизированная Венская Краснознаменная, ордена Суворова бригада».
«Здесь 28 апреля 1945 года закончил свой боевой путь в Великой Отечественной войне гвардейский танковый ордена Александра Невского полк».

24 июня 1945 года 30 лучших воинов-первогвардейцев торжественным маршем прошли по Красной площади на Параде Победы в сводном полку 3-го Украинского фронта.

Память о полке увековечена:

Воронеж.
Станция Сомово — памятная доска.

Памятник полковнику М.Е.Вайцеховскому, воинский некрополь в детском парке «Орленок», город Воронеж.
Изначально бюст установили в 1963 году. Бетонный памятник за десятилетия пришел в негодность. Бюст реконструировали в 2012 году – в год 70-летия гибели полковника.

Улица Вайцеховского появилась в Воронеже в 1965 году. До этого она называлась Больничным переулком.

На улице сохранился дом №5а, где жил полковник. Вайцеховские продали его в середине 1950-х.

Мемориальная доска Михаилу Вайцеховскому находится по адресу: №89 по ул Степана Разина. По факту — на ул Вайцеховского, на пересечении со Степана Разина.

8 мая 1975 г. во время празднования 30-летия Победы в Первомайском саду г. Воронеж был открыт памятник в честь Воронежского Добровольческого Коммунистического полка, сооруженный по проекту скульптора Б.А. Каткова и архитектора П.П. Даниленко.

Есть в Воронеже ничем не примечательная и никак не связанная с Воронежским Добровольческим Коммунистическим полком исторически улица Добровольческого коммунистического полка. Старое название: ул. Линейная
Общая длина: ≈ 410 м. В каком году названа неизвестно.

В 2005 г. во время подготовки к празднованию 60-летия Победы по инициативе ветеранов проведена реконструкция памятника Воронежскому добровольческому коммунистическому полку. Установлены три вертикальной плиты из красного гранита с соответствующими текстами. Открытие аллеи состоялось 28 апреля 2005 г.

В 1974 году улицу Таежную переименовали в в улицу Лишенко
Вдова майора Прасковья Лишенко в 1974 году приезжала в Воронеж на открытие мемориальной доски Емельяну. Памятную табличку установили на улице, названной в честь бойца.
Мемориальная доска Емельяну Лишенко расположена на доме №9. Улица, названная в честь бойца Воронежского добровольческого полка, небольшая.

Точилин Митрофан Степанович, капитан, заместитель командира дивизии по политчасти.

Проректор ВГУ по научной работе, профессор, доктор геолого — минералогических наук.

В музее «Арсенал» есть небольшая экспозиция и хранится знамя 4-го стрелкового полка народного ополчения.

В музее «Диорама» г. Воронежа есть доска об образовании полка.

В Музее ВГУ Воронеж так же есть небольшая экспозиция, посвященная преподавателям и студентам, защищавшим свою родину в годы ВОВ. Ректор ВГУ был Н. П. Латышев, комиссар полка.

В поселке Волоконовка Белгородской области есть улица Первогвардейская, названная в честь 1-й гвардейской стрелковой дивизии. Ведь именно в п. Волоконовка 2 декабря 1941 г. дивизии было вручено гвардейское знамя.
2 декабря 1971 года, через 30 лет после знаменательного события, на привокзальной площади станции Волоконовка состоялся торжественный митинг. В память о героизме Советской Армии была открыта мемориальная доска. Решением исполкома поселкового совета улица, на которой расположена ж/д станция, была названа ул. Первогвардейской.
3 ноября 1975 года решением районного Совета пионерской организации пионерской дружине Волоконовской средней школы присвоено имя Первой гвардейской дивизии.

В Волоконовском краеведческом музее, на втором этаже есть зал воинской славы о вручении 100-й стрелковой дивизии знамени.

г. Борисоглебск Воронежской области
Доска Худякову, установлена на доме, в котором жил Худяков с семьей после войны. Ул. Кирсановская, д. 62.

В с. Долгоруково Липецкой области есть улица Гвардейская.
В Музее-усадьбе «Край Долгоруковский» есть уголок посвященный воинскому подразделению, освобождавшему эти края.

В с. Тербуны Липецкой области есть ул. Гвардейская и ул. Руссиянова.

В г. Ельня 25 сентября 1971 года был открыт памятник первым гвардейским дивизиям: 100-й, 127-й, 153-й, 161-й стрелковых дивизий, переименованных приказом №308 от 18 сентября 1941 года в 1-ю, 2-ю, 3-ю, 4-ю гвардейские дивизии.
Обелиск высотою 20 метров и скульптурная группа, состоящая из 4-х фигур воинов (по числу дивизий, впервые названных гвардейскими) символизируют стойкость, мужество и непреклонность.
Памятник отлит из бронзы на Ленинградском заводе «Монументскульптура».

В городе Лебедин Сумской области, Украина есть улица Первогвардейская, улица Руссиянова и мемориальная доска штабу артиллерии 1-й гвардейской стрелковой дивизии.

В Недригайлово Сумской области Украины на территории ВПУ-41 установлен памятник гвардейцам-воронежцам, оборонявшим край.

В Недригайловском краеведческом музее есть экспозиция, посвященная воронежцам.
Там же храниться картина Н.М. Кизенка « Бой под Сакунихою».

В селе Штеповка недалеко от Сум на трассе Киев-Сумы 35 км установлен танк Т-34.

Музей Боевой Славы 1-го Гвардейского орденов Ленина и Кутузова Венского механизированного корпуса имени И.Н.Руссиянова в Москве в школе № 1479
Адрес Музея: Большой Каретный пер.,  дом 22, стр.6
Музей основан в 1975 году и воссоздан после капитального ремонта школы в 1982 г.

В Г. Волгоград в ГБОУ НПО «Профессиональное училище №60» Ул. Огарева, д. 6.
Есть музей боевой славы 1-го Гвардейского орденов Ленина и Кутузова Венского механизированного корпуса.

Музей боевой Славы Каргинской средней школы имени М.А.Шолохова

В Минске 12 июня 2012 г. в сквере на пересечении улиц Шугаева и Руссиянова люди установили памятный знак генералу Руссиянову и бойцам 100-й гвардейской дивизии, оборонявшим Минск от фашистских захватчиков.

Так же в г. Минск есть ул. Руссиянова

Так же в Белорусском государственном музее истории Великой отечественной войны.
Зал № 4 «Начало Великой Отечественной войны. Оборонительные бои в Беларуси летом 1941 г. Смоленское сражение. Битва под Москвой 1941−1942 гг.

В школе № 16 г. Минска есть музей боевой славы «Боевой путь 100-й стрелковой дивизии им. Руссиянова»
Создан по материалам экспедиции учащихся школы

Было, но утрачено

Музей школы №26
Музей был посвящен боевому пути Воронежского добровольческого коммунистического полка
Если у кого-то есть фото этого музея или любая информация, буду очень благодарна за копии материалов!

В 70-е годы в Воронежском краеведческом музее была большая экспозиция в зале Великой Отечественной войны, посвященная Воронежскому добровольческому полку, над которой работали сами ветераны.
Если у кого-то есть фото этой экспозиции или любая информация, буду очень благодарна за копии материалов!

Школа Интернат №2
Ветераны полка помогали ребятам из школы-интерната №2 создать музей, в котором были собраны интересные материалы рассказывающие о боевом пути Воронежского добровольческого коммунистического полка и подвигов его бойцов.
В 1962 году в школе-интернате №2 города Воронежа был отряд 6 «Б» класса имени Вайцеховского. Председателем отряда была Клава Ломова. В школу приходили ветераны полка и ребята писали рукописный журнал о боевом пути Воронежского Добровольческого Коммунистического полка.
Если у кого-то есть фото этого музея, отряда, Клавы Ломовой, журнал или любая информация, буду очень благодарна за копии материалов!

Личный музей бойца Телкова Федора Емельяновича в его доме в с. Гремячье Воронежской области (по воспоминаниям однополчан, такое количество фотографий, писем и экспонатов встретишь не часто) исчез бесследно.

Если у кого-то есть фото этой экспозиции или любая информация, буду очень благодарна за копии материалов!

Тербунский район Липецкой области

94 отряда красных следопытов совершили походы по местам боев первогвардейцев и все школы оборудовали у себя музеи и комнаты боевой славы с материалами о ратных подвигах воронежцев-добровольцев.
Если у кого-то есть фото этих музеев или любая информация о этих походах, буду очень благодарна за копии материалов!

В Волоконовской школе был большой материал, собранный следопытами, но пока не удалось его найти.

Под Минском был школьный музей, но сведений о его настоящем не удалось пока найти.